В Петербурге не утихают страсти в связи с просьбой РПЦ передать ей в ведение Исаакиевский собор. Горожане организовали сбор подписей в Интернете под общественной петицией против передачи собора. (На момент публикации материала ее подписали уже свыше 20 тысяч человек). Петербургские депутаты предлагают провести референдум на этот счет.

Вопросы:

Нужно ли передавать Исаакиевский собор РПЦ?

Григорий Ревзин

Если говорить с позиции культуры, сохранности национального достояния, то необходимости нет вообще никакой. Оценить же этот вопрос с религиозной точки зрения мне трудно - я не знаю аргументы РПЦ. Возможно, что Церкви кажется странным совершать службу в музее. Большие соборы де-факто во всем мире являются музеями - это нужно понимать. Наверное, РПЦ важен вопрос управления Исаакиевским собором, причем вовсе не в чисто хозяйственном понимании.

Максим Резник

Это и есть самый главный, фундаментальный вопрос, который вызывает большое недоумение в Петербурге: собственно зачем. Сегодня нет никакой необходимости передавать Исаакиевский собор Русской православной церкви. С точки зрения проведения богослужений в Исаакиевской соборе, интересы РПЦ никак не ущемлены. И этот вопрос «зачем?» не находит ответа с точки зрения интересов религии и веры. Именно поэтому необходимости в передаче Исаакиевского собора нет.

В случае передачи пострадает ли на ваш взгляд памятник культуры и архитектуры?

Григорий Ревзин

Я не вижу оснований для этого именно в силу исключительного положения Исаакиевского собора как памятника архитектуры и культуры. Когда Церковь забирает себе такие памятники, то она обычно стремится сохранить культурную составляющую. Например, в соборе Софии Новгородской, который находится под управлением епархии, прямо в алтаре проводятся раскопки. Конечно, потом священники все переосвещают, но факт остается фактом. Есть музей Троице-Сергеевой Лавры, у которого тоже никаких проблем вроде бы не возникает. Там, правда, есть вопрос хранения икон (просто при музейном и церковном хранении они по-разному хранятся), однако сегодня там появились свои специалисты, которые следят за этим, ведь РПЦ тоже заинтересована в сохранности икон. Так что пока я не вижу никаких оснований для того, чтобы утверждать, что передача Исаакиевского собора РПЦ станет чудовищной утратой для русской культуры. К тому же, по правде говоря, я не вижу сильно большой разницы между Министерством культуры, во главе которого стоит Мединский, и РПЦ. Что одни мракобесы, что другие - какая разница-то.

Максим Резник

Я выражу не только свое частное мнение, но также и мнение очень многих специалистов. В случае передачи Исаакиевского собора РПЦ неизбежно будет ограничен доступ к объектам культуры, культурного наследия - это связано с работой любого культового учреждения, даже если речь идет о такой уважаемой организации, как РПЦ. Так что получается, что с одной стороны, Исаакиевский собор пострадает, так как будет ограничен доступ; с другой же стороны, он ничего не приобретет, так как он все равно останется в ведении государства: слишком дорогостоящий объект. А вот куда денутся сотрудники музейного комплекса «Исаакиевский собор» (а это почти 400 человек, многие из которых посвятили этой работе буквально десятилетия своей жизни) - этот вопрос требует если не ответа, то хотя бы объяснения, которого до сих пор общественность так и не получила.

Почему РПЦ заговорила о передаче Исаакиевского собора только в 2015?

Григорий Ревзин

Я не знаю ответа на этот вопрос. Из того, что я прочитал по этой теме, я ни разу не увидел этого обстоятельства.

Максим Резник

Мне трудно дать ответ на этот вопрос - наверное, его уместнее адресовать непосредственно РПЦ. Однако в Петербурге многие этот связывают с деятельностью нового митрополита Петербургского и Ладожского Варсонофия. С его приходом некоторые хорошие петербургские традиции взаимоотношения РПЦ, общества и власти утрачены. У РПЦ и раньше были, с моей точки зрения, необоснованные претензии на некую эксклюзивность и попытки встать над региональными и федеральными законами. При новом же митрополите эта ситуация вызвала уже крайне много нареканий. Причем это мнение высказывают даже те, кто никогда не был заподозрен даже ни в каком налете на какую бы то ни было оппозиционность.

Михаил Пиотровский в свою очередь заявил уже, что передавать Исаакиевский собор нужно не РПЦ, а Эрмитажу. Как вы оцениваете подобное предложение?

Григорий Ревзин

РПЦ, требуя передачи храмов, пытается обосновывать этот процесс юридически, оспаривая факт национализации. Однако представители Церкви совершенно не учитывают того обстоятельства, что церкви до Революции находились в очень разной собственности: были усадебные, домовые церкви и храмы, а еще было министерство двора, которому принадлежал главный императорский собор. В связи с тем, что это был синодальный период нашей истории, часть храмов была передана в управление Церкви, а часть - нет. И вот как раз Исаакиевский собор оставался на балансе государства, говоря современным языком. Поэтому юридически никаких оснований для передачи Исаакиевского собора РПЦ нет. Что же касается непосредственно слов Пиотровского, то они меня крайне веселят, потому что в сложившейся ситуации это хулиганское заявление, хотя юридически абсолютно корректное. Мне приятно, что Пиотровский на таком посту сохранил эти черты.

Максим Резник

Уж если Исаакиевский собор непременно нужно куда-то передавать, то логичнее, конечно, это сделать в пользу Эрмитажа. Однако я подчеркну, что я не виду никакой острой необходимости в передаче. Ведь за последние годы не высказывалось никаких претензий к деятельности Исаакиевского собора. Да и вообще не следует забывать, что любая передача влечет за собой определенные изменения, потрясения, которые, к сожалению, не всегда носят позитивный характер. Так что я поддержу позицию Пиотровского, если все-таки встает вопрос о передачи Исаакиевского собора. Но скорее всего этим заявлением Михаил Борисович просто входит в дискуссию и высказывает свое скептическое отношение к этой идее.

Удастся ли сохранить Исаакиевский собор как независимый музей, где просто ежедневно проводятся службы?

Григорий Ревзин

Гадать довольно трудно. Но как я понимаю сложившуюся ситуацию, нужно учитывать, например, то, что господин Полтавченко - очень религиозный человек, которые сочувствует РПЦ. И церковь не предприняла бы этих попыток без поддержки губернатора. Однако этот вопрос, как мне кажется, должен решаться на более высоком, федеральном уровне. И как это часто бывает в Петербурге, обе стороны посылают сигналы в Москву. Мне кажется, что Москва хотела бы отмахнуться от всех этих питерских неприятностей, но решение какое-то принять придется: стороны не дадут просто отмахнуться. Если РПЦ достучится до Путина, то тогда, конечно, Исаакиевский собор передадут. Если же президент сохранит нейтралитет, то не видать РПЦ Исаакиевского собора.

Максим Резник

Я много лет был среде тех, кто боролся в Петербурге против возведения пресловутой башни «Газпрома», которая, как мы считали, не принесла бы городу ничего, кроме вреда. И когда мы начинали эту борьбу, нам тоже говорили, что силы неравные, что куда мы лезем и т.д. Однако, как известно, сегодня эта история закончилась в итоге в пользу города и горожан. Поэтому и в вопросе возможной передачи Исаакиевского собора РПЦ я рассчитываю на успех. Но самым лучшим решением было бы - найти для РПЦ способы отказа от этой идее. И как мне кажется, прежде всего должна быть внятно сформулирована позиция первых лиц Петербурга и губернатора, что этот вопрос неактуален и несвоевременен. Я напомню, что несколько лет назад уже говорилось на очень высоком уровне петербургскими чиновниками, что Исаакиевский собор и Спас на Крови являются символами города, поэтому вопрос их передачи РПЦ не может рассматриваться.

Через два года здание Исаакиевского собора в Петербурге должны на 49 лет передать в безвозмездное пользование Русской православной церкви, об этом опубликовано на сайте городского комитета по имущественным отношениям. Еще недавно информация о передаче собора казалась слухом, позже ее подтвердил губернатор Полтавченко, а теперь процесс запущен официально. Только к концу этой неделе стали известны минимальные подробности о будущем Исаакия. The Village отвечает на самые главные вопросы.

Как устроена работа Исаакиевского собора сейчас

Исаакиевский собор вместе со Спасом на Крови и Сампсониевским собором относится к государственному памятнику-музею «Исаакиевский собор». Ранее к нему также относился Смольный собор, который в 2015 году был возвращен в безвозмездное пользование церкви. Сампсониевский собор также сейчас проходит процедуру передачи.

Собор - выдающийся памятник позднего русского классицизма середины XIX века. Внутри проводятся экскурсии, рассказывающие о его скульптуре, художественном убранстве и библейских сюжетах в живописи храма. В подвале здания расположена мемориальная экспозиция, посвященная работе музейных сотрудников в годы блокады Ленинграда. Одной из главных туристических достопримечательностей собора является смотровая площадка колоннады, которая позволяет взглянуть на Петербург с высоты 37 метров.

С 1931 по 1986 год под куполом собора висел самый тяжелый в мире маятник Фуко - устройство, наглядно демонстрирующее суточное вращение Земли. В 2016 году маятник достали из запасников, но вешать на прежнее место не стали.

Стоимость посещения собора составляет 250 рублей. С 1990 года в соборе проходят богослужения, они, как правило, проводятся два раза в день - в 09:00 и 16:00. Верующие могут пройти в собор бесплатно через северный вход. «Фонтанка» уточняет, что в соборе проводится 640 богослужений в год. По воскресеньям на службу собираются около 100 верующих, но в будние дни - не более 15 человек. По решению администрации арендная плата с работающих внутри церковных лавок не взимается.

Как РПЦ добивалась передачи храма

Осенью 2015 года Санкт-Петербургская епархия обратилась к правительству города с просьбой предоставить собор в пользование церкви. Губернатор Георгий Полтавченко ответил отказом, указав, что храм приносит городу прибыль. Решение было поддержано министром культуры Владимиром Мединским, который назвал текущий статус объекта «оптимальным».

На этом борьба за контроль над зданием не прекратилась. 10 апреля с просьбой вернуть Исаакий обратился к премьер-министру Дмитрию Медведеву митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий.

В то же время Фонд возрождения христианских ценностей «Священная лига Святого Георгия» направил в суд иск о незаконности решения городского правительства. Заявление не было принято по формальным причинам. Представители РПЦ отрицали любую связь с действиями активистов.

По сведениям «Фонтанки», повторно отказывая митрополиту Варсонофию, Григорий Полтавченко высказывал готовность передать Исаакиевский собор после личной встречи с патриархом. До этого, по словам вице-губернатора Владимира Кириллова, патриарх Кирилл уже обращался к президенту Владимиру Путину с просьбой вернуть собор. В итоге встреча Полтавченко и патриарха Кирилла состоялась в середине декабря 2016 года. Источники в администрации города тогда утверждали, что по ее итогам началась подготовка документации по передаче собора под контроль церкви.

12 января на сайте комитета по имущественным отношениям было опубликовано распоряжение, предполагающее передачу Исаакиевского собора на 49 лет в безвозмездное пользование РПЦ. При этом опубликованной заявки от самой Церкви, как положено по закону, до сих пор никто не видел.

Какова экономическая подоплека передачи

Исаакиевский собор - один из самых посещаемых музеев в России и единственный, не получающий дотаций из бюджета. Каждый год храм посещают не меньше 3,5 миллиона человек (при этом, по информации музея, только 1 % из них являются паломниками). Так, выручка музея от оказания платных услуг в 2015 году составила 728 393 000 рублей (больше 90 % приходится на продажу билетов). В прошлом году общие доходы музея составили 783 миллиона рублей, из них более 100 миллионов рублей было потрачено на реставрацию, 100 миллионов рублей было выплачено в качестве налогов. Остальные средства были направлены на содержание соборов музейного комплекса.

Церковь, в свою очередь, уже дала понять, что не намерена брать на себя значительные финансовые обязательства. Глава юридической службы Московской патриархии игумения Ксения (Чернега) заявила, что РПЦ рассчитывает на бюджетное финансирование. Позднее в комментарии «Коммерсанту» Чернега упомянула , что закон позволяет разделить бремя по содержанию собора между собственником (Санкт-Петербургом) и пользователем (РПЦ).

Наконец, в четверг точки над «i» расставил вице-губернатор Михаил Мокрецов: собор останется в собственности Петербурга, все расходы по реставрации собора после передачи РПЦ также будет нести город, оплачивать оперативное содержание и нужды собора будет митрополия.

Объявил о решении передать церкви Исаакиевский собор, не утихает общественная дискуссия вокруг судьбы этого музейного здания. Одни видят в этом акте восстановление исторической справедливости, другие - возрастающее влияние церкви в светском государстве. передачу собора в год столетия Октябрьской революции символом примирения в российском обществе. Вот только общество, похоже, с этим не согласно. На это указывают результаты , проведенного на этой неделе . В нем приняли участие более 35 тысяч читателей «Ленты.ру». И большинство из них (87 процентов) не разделяют мнение патриарха. К таким результатам, по мнению экспертов, привела и настойчивость, с которой местные власти и РПЦ подходят к решению этого вопроса.

Сергей Филатов, социолог, религиовед:

В обществе есть недовольство поведением РПЦ по самым разным причинам. Но прицепиться по существу особенно не к чему, потому что какие-то государственные решения, связанные с церковью, мало кого всерьез задевают. Поэтому передача значимых исторических объектов становится своеобразным катализатором, выпуская возмущение и недовольство, которое копится в обществе. Меня лично глубоко возмутила передача Рязанского кремля - там много гражданских зданий, и это был не просто один из лучших музеев средневековой культуры, но и крупный научный центр исследования истории.

Весь спор вокруг Исаакиевского собора кажется мне безумным, если подходить с практической стороны. При любом раскладе туда всех будут пускать и там будут проводить богослужения. Получается, что сам конфликт происходит из-за чисто символических вещей - кому он принадлежит. И это, скорее всего, нормально, учитывая, что церковь сегодня вызывает очень противоречивые эмоции у людей: они могут ругать разжиревших попов на мерседесах, но при этом ходить в храм и свечки ставить. Отношение к церкви в обществе - амбивалентное: очень редко бывает полная поддержка, как и полное отрицание. Но РПЦ должна понимать, что хамское отношение к народу все больше и больше раздражает граждан. Несмотря на то что патриарх Кирилл выразился, что это [передача собора] «акт примирения», в церкви прекрасно понимают, что это не так.

Екатерина Шульман, политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС:

Конфликт, в центре которого находится памятник всемирно-исторического значения, не может быть ни локальным, ни местным. Он является общероссийским и даже общемировым - это дело всего человечества. Это что касается масштабов освещения процесса и внимания к нему. А острая реакция нашего общества объясняется рядом факторов. На местном уровне это выглядит частью общей кампании по наступлению на культуру в городе. Туда же горожане относят планы, связанные с Публичной библиотекой, и то, что происходит вокруг , и нападения на выставки в том же Эрмитаже. В совокупности все это выглядит как парад мракобесия, и это в городе, где к культуре особое отношение, образованных людей много, а губернатор непопулярен.

Общероссийский фактор - накапливающееся раздражение публичной активностью церкви. Довольно большое число россиян признают себя православными в опросах, но при этом воцерковленных людей - ходящих в церковь и соблюдающих религиозные обряды - обычно от 4 до 5 процентов. Еще ниже процент людей, у которых авторитетом пользуются именно церковные иерархи. Для православия не очень характерен институт «популярных проповедников» - пастырей со своей аудиторией, как это бывает в исламе, протестантизме и католичестве.

При этом РПЦ активно позиционирует себя как собственник, лоббист, идеолог и образовательная инстанция - таким образом церковь вмешивается в жизнь людей, которые совершенно не благоговеют перед ней как перед структурой. В Петербурге люди не стали разбираться, приведет ли передача собора к тому, что туда труднее будет попасть, а просто услышали знакомую ноту: пришла РПЦ и забирает себе лакомый кусок. С самого начала этой кампании круги, которые были флагманами процесса передачи, привлекли наименее симпатичных публичных спикеров, которые еще и высказывались максимально отталкивающим образом. Все позиции «за передачу» были очень агрессивными, что не прибавляло симпатии, а напротив - напоминало противостояние культуры и дикости. Медиапрезентация была именно такой.

Для сторонников передачи собора это, видимо, должно было стать примиряющей акцией к столетию революции - залечивание нанесенных ею ран. Но по факту это выглядит как очередной агрессивный захват. Сто лет назад пришли большевики и разрушили церкви, а в 2017 году пришли попы и разрушили музей. Это агрессивный реваншизм, в котором не видно элемента общественного блага. Если бы этот элемент присутствовал, скажем, в восстановлении разрушенных церквей в деревнях, было бы труднее возражать. Но эта позиция не осознавалась как неправильная, потому что степень религиозности нашего социума сильно переоценена. Лица, принимающие решения, не понимают, насколько общество в действительности светское и секулярное. Городская власть тоже живет в своем мире и, похоже, не догадывается, что именно раздражает людей.

Александр Кинсбурский, руководитель группы социологии конфликта Института социологии РАН:

Случай с передачей Исаакия - нетипичный. Повод для протеста выходит за рамки привычных - тех, что вызывают напряженность в обществе, как, например, невыплаты зарплаты или снос архитектурных памятников. У истории с передачей собора РПЦ, как мне кажется, не будет развития, но это событие получило резонанс: Питер, Исаакий, РПЦ - все сошлось. Почему Исаакий? Потому что его все знают, потому что тему раскрутили в прессе. К тому же в этом городе довольно много людей, которых волнуют не только личные проблемы. Но это что-то экзотическое в плане протестного потенциала. Роль церкви росла и до передачи Исаакия, так что едва ли именно этот жест символизирует усиление этой роли или еще что-то. По всей стране строится множество новых церквей, передаются старые, РПЦ имеет массу экономических привилегий, которые приносят большую прибыль. Поэтому мне кажется, что это единичный случай в череде ему подобных, о которых мы даже не узнаем.

Константин Михайлов, религиовед, историк:

Среди людей, которые называют себя православными и являются православными в том смысле, что искренне себя таковыми считают, многие выступают против передачи Исаакиевского собора РПЦ. Скорее всего, тут играет роль некоторая усталость от коммерческой деятельности церкви. Православные, которые редко посещают церковь, имеют более абстрактное представление о том, какой она должна быть. И эти представления основаны на том, что ей стоит быть скромной, помогать бедным, и она не должна заниматься коммерцией.

Стоит учитывать и второй фактор. Исаакиевский собор - все же очень важный для России и Санкт-Петербурга культурный символ. При том что люди с почтением относятся к РПЦ, почтение к музейному делу, ученым, научному знанию тоже достаточно велико. В случае с Исаакием мы видим не столкновение антиклерикалов с клерикалами, а противостояние двух равнозначно уважаемых нормальным русским человеком фигур. Музейное сообщество выглядит в этой ситуации просто менее заинтересованным в коммерческой эксплуатации собора.

Да, образ священника с дорогими часами и автомобилем плохо согласуется с концепцией духовного спасения (хотя я не думаю, что многие россияне видят их как толстых попов с атеистической агитки). При этом сознание россиянина вовсе не расколото - он ощущает себя членом церкви вне зависимости от качеств руководства церкви, чувствует через нее принадлежность к высшим силам. Нормальные прихожане относятся к рядовым священникам, как правило, хорошо, хотя многие действительно стали питать неприязнь к церковной верхушке. Но их собственный батюшка, к которому они ходят каждое воскресенье, может быть для них гораздо важнее, чем патриарх, сидящий в Москве и занимающийся какими-то непрозрачными делами.

Если же говорить о невоцерковленных православных, то большая их часть вообще не задумывается о том, как живет духовенство. Рядовой священник для человека, посещающего храм лишь на Пасху, - фигура сугубо виртуальная, мало коррелирующая с реальным положением и информационным фоном. Прихожанин не задумывается о том, противоречат ли его этические установки воззрениям патриарха, потому что не знает о них практически ничего.

Сергей Фирсов, религиовед и историк, профессор СПбГУ:

В передаче Исаакиевского собора есть и проблемы объективного свойства. В музее работает более 400 сотрудников, и, разумеется, проблему их трудоустройства, на мой взгляд, необходимо было решать в контексте вопроса о юридическом оформлении собора как принадлежащего РПЦ. По поводу финансовых трудностей музея много выступал его директор Константин Буров. В частности, он говорил о десятилетней программе реставрации собора, которая будет свернута в случае его передачи РПЦ.

Безусловно, вопрос передачи собора следует обсуждать представителям разных сторон - и светской, и церковной. Но трудность заключается в том, что одни не понимают (а может, и не хотят понять) других, притом что совместить музей и храм вполне возможно. Мы можем вспомнить, что главный собор Римской , собор Святого Петра, посещают миллионы туристов ежегодно. На куполе вы можете выпить кофе, купить какие-то сувениры. И это никого не коробит.

Депутаты санкт-петербургского заксобрания хотят вынести на референдум вопрос о будущем Исаакиевского собора. На прошлой неделе представители РПЦ попросили городские власти отдать им здание в безвозмездное пользование. Зачем оно им? Можно ли считать происходящее рейдерским захватом? Что ожидает сам музей и не потеряет ли Петербург туристов в случае смены собственника собора? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил директор музейного комплекса «Исаакиевский собор» Николай Буров.

«Лента.ру»: Это захват?

Буров : Сложно подобрать подходящее слово. С одной стороны, все законно, но есть масса нюансов, которые делают это требование неприемлемым для нас.

Что же случилось?

Такая ситуация сложилась в связи со сменой руководства нашей епархии. Я с уважением отношусь к митрополиту, но манера общения очень изменилась. Они взяли большевистскую манеру 1920-х годов, только наоборот. Это уже третья заявка по нашему комплексу (включает четыре объекта: Исаакиевский собор, Спас-на-Крови, Сампсониевский и Смольный соборы - прим. «Ленты.ру» ) за год. Первая - Сампсониевский собор, теперь - Исаакий и Спас-на-Крови.

Были ли раньше попытки отнять музей?

Нет. Были разговоры о том, что надо бы передать Смольный, но они были мягкими, и мы пошли навстречу, стали работать в этом направлении. Да, неспешно, но, к сожалению, административная машина малоповоротлива. Мне до сих пор не дали замену, чтобы я мог перевезти музей и концертный отдел: три рояля мирового уровня, самый большой в Восточной Европе орган, знаменитый камерный хор Смольного собора. Бросить все то, что создавалось десятилетиями, по меньшей мере странно.

Фото: Александр Петросян / «Коммерсантъ »

Но зачем церкви Исаакий? Там же проходят службы?

В том-то и дело. Наш музей гордился уникальными связями с нашей епархией, мы сотрудничаем уже 25 лет. Отношения всегда были хорошие. Мы помогали всем приходам, которые расположены на наших объектах. Им не нужно было думать ни об охране, ни о реставрации, ни о свете, ни о тепле, ни о воде - ни о чем. Все это мы делали бесплатно. В общем пространстве Исаакиевского собора службы проходят четырежды в год, по главным церковным праздникам, но в приделе Александра Невского богослужения идут ежедневно. Верующие, которые приходят на богослужения, естественно, не покупают билеты, так же как и паломники, которые приезжают к нам со всей страны и из-за рубежа. Но все прихожане - это один процент от общего количества посетителей.

Что изменится для Исаакиевского собора, если его передадут РПЦ?

Для музея - это совершенно точно ликвидация. Наш комплекс всегда жил так: из четырех объектов два - доноры (Исаакиевский собор и Спас-на-Крови), два - реципиенты (Смольный и Сампсониевский соборы).

Сейчас вопрос о передаче Смольного практически решен, в этом году будет решен вопрос и о Сампсонии. Теряя эти два объекта, я сохраняю равновесие. Наоборот, все с облегчением вздохнут, потому что все средства пойдут на содержание двух недешевых объектов. По поводу Смольного я уже даже не грущу, потому что вместо него нам предлагают замену. Концертно-выставочную деятельность лучше, конечно, проводить не в церковном пространстве.

Но Исаакий на сегодняшний день - третий по посещаемости музей России. Мы сделали так, что наша посещаемость выросла до трех миллионов человек, - это сопоставимо с некоторыми станциями метрополитена. В прошлом году его посетили 3,2 миллиона человек, и если бы мне не мешали в этом году, я бы собрал 3,5 миллиона. Это достаточно крепкий бюджет, но это все не упало с дерева. В музее работают четыре сотни сотрудников, многие там по 30-40 лет, и потерять их будет больно и обидно.

Мы платим 50-70 миллионов рублей налогов с наших доходов. В прошлом году мы были признаны лучшим налогоплательщиком России.

К тому же эксплуатировать здания для того, чтобы получать доход, - это одно, а эксплуатировать для того, чтобы постоянно о них заботиться и восстанавливать, - это совсем другое.

До 2020 года реставрационные работы в Спасе-на-Крови и Исаакиевском соборе оценены в сумму не менее 750 миллионов рублей. Как получить эти деньги - я реально вижу. Как получит эти деньги епархия - я думаю, они не очень представляют. Если городские власти пойдут на этот вариант, для меня это будет глубоким разочарованием.

Наш музей уникален тем, что он никогда не получал никаких денег из государственного бюджета, обходится полностью за счет тех средств, которые добывает своей деятельностью.

Церковь сможет поддерживать здания и реставрировать их?

Конечно, нет. Чтобы организовать работу такого сложного механизма, требуется много времени, у нас эта работа шла на протяжении последних 40 лет.

Музей - это не только сбор билетиков и сувенирная торговля, чтобы собрать бюджет. Наш музей -это программы для слепых, обезноженных и глухих, детский отдел у нас один из самых старых в нашей стране, - мы уступаем только Русскому музею и Эрмитажу. Это работа по определенным программам, вплоть до обучающих, которые предусматривают подготовку к преподаванию некоторых ремесел. Это то, чему не учат ни в одном учебном заведении. Музей - это большой организм.

На кого лягут все расходы? На государственный бюджет? Жаль, потому что придется забирать эти деньги у школ, больниц, детских садиков. Можно закрыть пару классов, и на эти деньги содержать собор.

Сможет ли епархия собрать необходимый бюджет? Уверен, что нет. Сможет ли епархия собрать бюджет, который ей очень понравится? Безусловно, да. Но это будет бюджет только для самоутешения, но никак не для поддержания зданий.

Хватит ли у церкви ресурсов лоббировать такое решение?

Административного ресурса может вполне хватить. Церковь же очень энергичная, волевая институция, она способна сделать многое. Но решать, я думаю, должны горожане и гости нашего города.

Петербуржцы уже начали собирать в интернете, чтобы сохранить музей. А вы как-нибудь собираетесь бороться?

Это не мое поле, я надеюсь, что здесь хватит активистов без меня. Я человек нанятый, если меня уволят, я с грустью встану на колени перед коллективом и уйду. Но уничтожать успешный музей - по меньшей мере не по-государственному. Мы должны работать, у нас сейчас самая горячая пора. Летом мы работаем, как крестьяне: нам нужно снять урожай, чтобы зимой было на что жить и на что развиваться дальше.

РПЦ в последнее время пытается забрать и другие здания, вопреки протестам жителей строит храмы в парках. Выходит, все зря и все смирились?

Не знаю. У нас жители отстояли парк «Малиновка». Долго ломали копья, но проект не прошел. Церкви надо строить, вопрос лишь во взвешенности решений. Но это не мой вопрос - как говорится, не моя епархия.

17/08/2015

История с письмом петербургского митрополита Варсонофия Георгию Полтавченко, в котором он просит передать церкви Исаакиевский собор, должна так или иначе закончиться на этой неделе. Тот ошеломляющий эффект, который она произвела, заставил некоторых думать, что это – хитрая многоходовка.

D e ure

С юридической точки зрения все просто. Существует федеральный закон 2010 года, предписывающий органам власти отдавать религиозным организациям имущество религиозного назначения, если оно находится в госсобственности. Религиозная организация пишет в орган власти письмо в свободной форме, указывая имущество, которое хочет получить. Орган власти рассматривает письмо в течение месяца и не позже чем через 2 года имущество передает. Если в здании церкви сидит какое-нибудь учреждение типа музея, которому нужно найти новое помещение, - до шести лет. Оснований для отказа практически нет - только формальные ошибки, либо если просителем является иностранная религиозная организация.

Внешне это похоже на реституцию, о которой во времена демократии мечтали самые последовательные либералы: возвращение прежним хозяевам того, что большевики у них отобрали. Хотя и в несколько избирательном виде. На самом деле процесс явно обратный: поскольку до революции церковь являлась элементом государственной машины, исторической справедливостью была бы передача всех соборов обратно в госсобственность. А также включение РПЦ в систему федеральных органов власти и ликвидация патриаршества с подчинением Священного Синода Владимиру Путину.

Если иметь в виду этот исторический факт, то у закона о возвращении церковного имущества большие перспективы. Ведь он понимает под таким имуществом не только храмы, но и здания, построенные для «проведения молитвенных и религиозных собраний, обучения религии, профессионального религиозного образования...» Таким образом, в собственность церкви должны быть переданы, например, Университет кино и телевидения на улице Правды (бывший училищный совет Синода), а также и сам Синод - с предоставлением библиотеке им. Ельцина альтернативного помещения. Церковь может претендовать и на жилые квартиры, которые находятся в бывших паломнических гостиницах. Но только в том случае, если они не приватизированы, то есть являются госсобственностью.

Я вам пишу, чего же боле

16 июля в Смольном получили письмо митрополита Варсонофия губернатору, в котором он «повторно обращался по вопросу передачи Исаакиевского собора» (первая попытка была несколько лет назад, но довольно быстро пресеклась). Никакой особенной аргументации в письме нет. «Назревшая необходимость возвращения собору первоначального назначения - места молитвы, а также имеющиеся для этого правовые основания позволяют утверждать о важности принятия решения о передачи Епархии собора для возобновления в нем полноценной богослужебной жизни», - пишет митрополит. Строго говоря, никакой аргументации закон от него и не требует.

Широкая общественность узнала об этом письме через неделю от депутата Максима Резника. Новость возмутила не только директора музея Николая Бурова (по его словам, он ничего об этом не знал) и традиционно антиклерикально настроенную либеральную общественность, но поколебала и более умеренные круги. Пресс-секретарь губернатора Андрей Кибитов осторожно написал в Твиттере, что вопрос требует всестороннего обсуждения. Позднее министр культуры Владимир Мединский высказался за сохранение «нынешнего статуса Исаакиевского собора». Одновременно, как стало известно потом, церковь попросила себе и Спас-на-Крови. Оппозиционные депутаты тут же стали готовить референдум, хотя в то, что его дадут провести, едва ли верят даже они сами.

Спас-на-Крови, Исаакиевский, Сампсониевский и Смольный соборы входят в музейный комплекс «Музей четырех соборов», который возглавляет экс-глава Комитета по культуре Николай Буров. Процесс передачи Смольного собора начался давно и шел к взаимному удовлетворению обеих сторон - музей получал в качестве компенсации помещения в бывшей Городской думе на Невском. В начале года церковь захотела себе Сампсониевский собор, с которым Буров тоже может расстаться более-менее легко, поскольку это самый малоценный актив в его собрании. Но Исаакий и Спас-на-Крови - наиболее важные и с культурной, и с финансовой точки зрения объекты, допустить потерю которых музей не может, потому что тогда он просто перестанет существовать.

При прежнем митрополите Владимире музей и епархия жили в полной христианской любви. Николай Буров, известный своей религиозностью (впрочем, по нынешним временам весьма умеренной), предоставлял во всех своих храмах возможность проводить богослужения, пускал верующих бесплатно и, по его словам, закрывал глаза на разные мелочи - например, не требовал с церковных лавок, торгующих сувенирами, арендной платы. Однако при новом митрополите отношения испортились, так что на последнем пасхальном приеме директор музея выступил с обличительной речью, предложив владыке «унять своих мальчиков». Сначала все думали, что речь идет о ключаре Исаакиевского собора архимандрите Серафиме (Шкредь), регулярном герое публикаций диакона Кураева. Но, по словам Николая Бурова, с ключарем у него как раз отношения нормальные, а вот с настоятелем Сампсониевского собора протоиереем Александром Пелиным не сложилось. Последнего он обвинял, в частности, в том, что тот торговал на территории собора, являющегося пока музеем, алкоголем - «кагором, неизвестно в каком подвале разлитым в пластиковые бутылки».

Как рассказал «Городу 812» Николай Буров, позиции Смольного, он не знает, но «верит, что руководство города поступит в интересах всех горожан и сохранит музей». После этого он будет стараться продолжать хорошие отношения с церковью, но «былая сердечность этих отношений, строившихся 25 лет, утрачена безвозвратно». В частности, он намерен ввести эти отношения в строго формальные рамки: если закон требует, чтобы со всех арендаторов брали арендную плату, ее будут брать и с церковных лавок.

Пока, говорит директор музея, к нему обращались только представители комитетов, которым велено проработать вопрос: они запрашивают у него хозяйственно-финансовую информацию.

Деньги

Всего на обслуживание четырех соборов, без учета реставрации, тратится 150 миллионов рублей в год, из них порядка 70 приходится на Исаакий и около 40 - на Спас-на-Крови. В прошлом году музей заработал 650 миллионов, в этом планирует получить 700. Он платит 60 миллионов рублей налогов, 200 миллионов уходит на оплату труда 400 сотрудников музея, остальное тратится на развитие и реставрацию. Как подчеркивает Николай Буров, это единственный крупный музей в России, на протяжении десятилетий не получающий ни копейки бюджетных средств. Иными словами, он представляет собой хорошее доходное место.

В епархии уже заявили, что сделают вход в Исаакиевский собор бесплатным. Это, конечно, существенно сократит доходы, но церкви есть на чем сэкономить: во-первых, очевидно, что ей не нужен существующий музейный коллектив. Во-вторых, скорее всего, она не будет платить и за реставрационные работы. По крайней мере, все исторические церкви, включая Казанский собор, реставрируются за счет бюджета. Строго говоря, практически все реставрации памятников в городе, вне зависимости от того, кому они принадлежат, оплачивает казна. Однако если учесть, что, будучи музеем, четыре собора во главе с Исаакием зарабатывают на свою реставрацию сами, дело выглядит совсем иначе. Помимо этих расходов, город потеряет налоговые поступления (религиозные организации не платят налоги). Тогда как церковь получит выгодный с коммерческой точки зрения объект с минимумом расходов.

Цели и средства

Беда в том, что в Исаакиевском и других соборах музейного комплекса регулярно проходят службы. Если бы их не было, требования вернуть храмы церкви выглядели бы более или менее логичными. Но они есть, и поэтому претензии церкви на сами здания напоминают борьбу за деньги. Кроме того, Исаакиевский собор - слишком знаменитый музей, чтобы его можно было ликвидировать, не вызвав возмущения в городе и общероссийском культурном сообществе. Свидетельство чему - заявление Владимира Мединского. Отдашь Исаакий - неминуемо жди претензий на Петропавловский собор. Что потом? У крупных храмов было по несколько домов причта, сейчас это по большей части жилые дома. Поэтому можно предположить, что в Смольном, где любят спокойное течение жизни, не сильно порадовались, получив письмо из епархии. А ряд источников в Смольном и вовсе уверяют, что городские власти собираются епархии отказать.

Почему же митрополит просит отдать ему Исаакий?

На поверхности лежит самая очевидная версия: митрополит Варсонофий последовательно проводит политику увеличения мощи вверенной ему епархии. В том числе - финансовой. Но многие считают, что судьба Исаакия - вопрос, который решается на более высоком уровне. (Говорят даже, что в свое время было обещание митрополита Алексия чуть ли не в письменной форме, что церковь никогда не будет требовать себе Спас-на-Крови, Петропавловский и Исаакиевский соборы, после которого Борис Ельцин и подписал первый указ о возвращении церковной собственности.) И если вопрос с Исаакием решен наверху, то до всех исполнителей доводят высшую волю, после которой никто нигде не выступает. А если не решен, то к чему такая инициатива с мест?

Некоторые считают, что все произошедшее - хитрая провокация против самого Варсонофия, исходящая от его конкурентов внутри церкви (не стоит забывать, что он не только возглавляет епархию, но и занимает пост управляющего делами патриархии). Тем или иным способом митрополита убедили отправить это письмо. Теперь он либо получит отказ, либо добьется своего, но заслужит славу человека, проявляющего неуместную инициативу. И то и другое для него плохо.

По другой версии, жало интриги направлено против Николая Бурова. Возможно, его хотят свалить, возможно - речь идет о распределении денег, которые крутятся внутри его музейного комплекса. Некоторые считают, что цель - развалить музей четырех соборов и разобрать его по кусочкам в другие, не менее влиятельные музеи. В этом случае епархия может выступать не как заинтересованное лицо, а как чей-то союзник.

Наконец, возможно, это нехитрый прием торговли со стороны епархии, которая понимает, что Исаакий ей не получить, но нацелилась, например, на Спас-на-Крови. И потом великодушно откажется от первого в обмен на второй.

16 августа истекает установленный законом месячный срок, в течение которого власти должны дать ответ епархии. Если верно, что Смольный собирается отказать, то не очень понятно, на каком юридическом основании он может это сделать. Единственная зацепка - передачи не подлежат объекты Музейного фонда. В Исаакиевском соборе они есть, но само здание им не является. Поэтому, возможно, Смольный формально не откажет и затеет долгий процесс переезда музея, ничего при этом фактически не предпринимая. То есть отложит решение на 6 лет. А через 6 лет это будет уже проблема другого губернатора.

Впрочем, если один раз отказали, можно и второй раз отказать.

Как устроено право собственности в РПЦ

Если где-то хотят построить церковь, то сначала образуется ее приход. Для этого нужно, чтобы как минимум 10 человек обратились с соответствующей инициативой в епархию. Епархия утверждает создание прихода, назначает туда председателя приходского совета и настоятеля будущей церкви. Как правило, это одно и то же лицо. На практике это выглядит так: вокруг священника образуется группа верующих, располагающих необходимой для строительства суммой и энергией. Все вместе они идут в епархию и оформляют свои отношения.

У прихода есть одно, но важное право: за все платить. Он является юридическим лицом, от своего имени проходит весь мучительный путь согласования строительства и оплачивает работы. Как только церковь построена - она переводится на баланс епархии. Это очень предусмотрительно. Ведь если церковь останется в собственности прихода, а приход будет самостоятельной организацией, он может уйти в раскол: объявить себя какими-нибудь обновленцами или катакомбниками.

В дальнейшем приход самостоятельно эксплуатирует храм, несет все затраты по его содержанию, выплате зарплат священникам и т.д., а также платит «церковный налог» - регулярные отчисления в епархию, размер которых никогда не афишируется.

При советской власти посты настоятеля и председателя приходского совета разделялись, и последний занимали люди из органов, которые таким образом получали полный контроль над церковной жизнью на низовом уровне. Поэтому сразу после свержения коммунистов приходские советы замкнули на настоятелей.

Если церкви передается исторический храм, то между государством и епархией заключается договор о передаче здания и земли в собственность или бессрочное пользование, после чего - договор с приходом, который выступает в качестве пользователя. При этом бюджет, как правило, оплачивает реставрационные работы.

До революции, в так называемый Синодальный период истории русской церкви, многие храмы точно так же строились на средства жертвователей, после чего передавались под контроль Синода или епархий. Наряду с этим существовали ведомственные храмы. Военное министерство строило полковые соборы (в частности, Спасо-Преображенский, Троице-Измайловский и т.д.), Морскому ведомству принадлежал, например, Никольский собор, Исаакиевский собор был на балансе Министерства двора.

«Никаких противоречий здесь не возникало, поскольку Синод входил в систему органов власти точно так же, как и эти министерства. И все вместе они возглавлялись императором. Церковь как имущественно-правовой институт была интегрирована в структуру государства», - рассказал «Городу 812» профессор СПбДА, зав. кафедрой церковно-исторических дисциплин, протоиерей Георгий Митрофанов.

Однако были еще и частные храмы, построенные единолично каким-нибудь купцом или помещиком в своей деревне, а также домовые церкви. В этих случаях инвестор (в церковной терминологии - ктитор, то есть попечитель) имел большое влияние на жизнь своей церкви, в том числе мог влиять на назначение настоятеля. «Поэтому церковные власти не приветствовали появление таких храмов и при первой возможности старались реально переподчинить их себе», - говорит о. Георгий Митрофанов.

Как и сегодня, доходность храмов была важным фактором во внутрицерковных отношениях. Так, например, Георгий Шавельский, глава военного духовенства в русской армии в 1914-1917 годах, а потом - в армии Деникина, вспоминал в своих увлекательных мемуарах, как в 1919 году архиереи белого юга России делили епархии и «екатеринославский епископ Агапит протестовал против отделения Ростова из-за Ростовской часовни, приносившей ему от 18 до 20 тысяч рублей в год».

Антон МУХИН, фото