СЕН-СИМOН (Saint-Simon) Клод Анри де Рувруа (1760-1825), франц. социалист-утопист, граф. Гл. соч. С.-С. - ´Письма женевского обитателя´ (1802), ´Введение к научным трудам XIX века´ (1807), ´Очерк науки о человеке´ (1813- 1816), ´Катехизис промышленников´ (1823-24), ´Новое христианство´ (1825). Предложил след. периодизацию истории развития общества: дикость (первобытнообщинный строй), античное общество, феодализм, капитализм и социализм (´индустриализм´). Отыскивая универсальные законы, управляющие природой и обществом, С.-С. стремился создать философскую систему, способную помочь в построении рационального общества.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Сен-Симон, Анри

1760-1825) - французский мыслитель, социолог, автор утопических социальных проектов "Промышленная система", "Новое христианство". Потомок старинного рода французских аристократов, ученик Д’Аламбера, математика и энциклопедиста. Юношей поступает на военную службу, участвует в войне за независимость северо-американских колоний против Великобритании. В 1783 возвращается во Францию и, выйдя в отставку, отправляется в путешествие по Европе. Осенью 1789 прибывает на родину, в Пикардию. С интересом следит за ходом революции, пропагандируя ее лозунги свободы, равенства и братства. Отказывается от своего дворянства и графского титула, называя себя "гражданином Бономом". В период Конвента поддерживает якобинцев, затем становится сторонником Директории и Консульства Наполеона Бонапарта. С 1797 обращается к научным знаниям: слушает лекции в Политехнической и Медицинской школах, посещает с образовательными целями Англию и Германию. Конт некоторое время был его секретарем и соавтором. К концу жизни вокруг С.-С. сплотился небольшой кружок учеников и последователей (Б.П. Анфантен, С.А. Базар, О. Родриг и др.), образовавших затем школу сен-симонизма, которая просуществовала до середины 1830-х. Основные сочинения: "Письма женевского обитателя к современникам" (1802), "Очерк науки о человеке" (1813-1816), "Труд о всемирном тяготении" (1813-1822), "О промышленной системе" (1821), "Катехизис промышленников" (1823-1824), "Новое христианство" (1825).

С.-С., видя, что революция во Франции не достигла цели, что она не построила нового общества, пришел к выводу, что сами революции, порождаясь стихией бедности и стремлением неимущих к равенству и перераспределению богатства, приводят общество в состояние хаоса и анархии. Чтобы избежать подобных потрясений в будущем, будучи рационалистом в духе 19 в., поставил перед собой цель создать и претворить в жизнь научную социальную систему, которая позволит свести "кризисы, которые народы должны испытать на себе и которых не может предотвратить никакая сила в мире, к простым переменам в их правительствах и финансах". Единственный путь к достижению этой цели С.-С. видел в том, что люди должны иметь общество, наиболее выгодное для наибольшей массы и которое способно улучшить положение многочисленного бедного класса. Это заставило С.-С. обратиться к проблемам исторического развития в целом.

Разделяя взгляды французских материалистов и выступая против деизма, С.-С. пришел к выводу, что законы "социальной физики" и, в первую очередь, универсальный характер ньютоновского закона всемирного тяготения распространяются и на общественные явления. Два положения - идея закономерности, объективности развития природы и общества и идея поступательного, прогрессивного развития человечества - составляют сущность философских взглядов С.-С. Главный критерий прогресса - развитие научных знаний, морали, религии, производным от которого является и другой показатель - благосостояние и счастье большинства общества.

Соответственно история, по С.-С., прошла в своем движении от низших общественных форм к высшим три стадии развития: 1) "теологическую" (от первобытного идолопоклонства до политеизма, на котором основывалось рабство); 2) "метафизическую", основанную на монотеизме христианства, приведшего к феодальному строю; 3) "позитивную" - будущий общественный строй, когда единого Бога сменит единый закон притяжения и возникнет научное мировоззрение с его носителями - светскими учеными и "промышленниками". Общество будущего, по С.-С., - это общественный идеал, воплощенный в "промышленной системе", переход к которой является универсальной исторической неизбежностью: "Все народы на земле стремятся к одной цели, она состоит в том, чтобы перейти от правительственного, феодального, военного режима к административному, промышленному и мирному..."

Исторические взгляды С.-С. явились значительным шагом вперед в понимании смысла и движущих сил общественного развития. С.-С. рассматривал историю как смену созидательных и разрушительных периодов, как потом стало принято говорить у сен-симонистов, эпох "органических" и "критических". Первым увидел и понял основу общества в промышленном производстве (индустрии), отвел важнейшую роль в экономической деятельности формам собственности, а также классам, находящимся в определенном отношении к этим формам. С.-С. были высказаны идеи о неизбежности объединительной тенденции в развитии человечества (в первую очередь, Европы) через утверждение всемирной ассоциации народов и стирания национальных границ.

Некоторые мысли С.-С. положили начало ряду конкретных социологических теорий. Например, теория бюрократии имеет теоретические истоки у С.-С., который первым обратил внимание на роль организации и управления в развитии общества; идея особого назначения людей, обладающих знаниями и способностями, необходимыми для достижения общественных целей, заложила основы для теории технократии С.-С., наряду с французскими энциклопедистами, впервые разделил на теоретическом уровне понятия "гражданское общество" и "государство", ввел термины "индустриализация", "индустриальное (промышленное) общество". Идеи С.-С. оказали большое влияние на развитие социалистических учений во Франции, Германии, Италии и России. Идеи С.-С. о роли носителей знания в историческом процессе получили развитие в современных концепциях техно- и экспертократии.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Анри́ Сен-Симо́н (Клод Анри де Рувруа, граф де Сен-Симон, фр. Claude Henri de Rouvroy, Comte de Saint-Simon , 17.10.1760, Париж - 19.05.1825, Париж) - французский философ , социолог , известный социальный реформатор, основатель школы утопического социализма . Главные произведения Сен-Симона: «Письма женевского жителя к своим современникам» (1802 г.), «Катехизис индустриалов» (1823 г.), «Новое христианство» (1825 г.).

Биография

Представитель знатного дворянского рода, родственник герцога Сен-Симона . В его воспитании принимал участие д"Аламбер .

Тринадцати лет от роду он имел смелость сказать своему глубоко верующему отцу Бальтазару Анри де Рувруа де Сен-Симону маркизу Сандрикур (1721-1783), что не желает говеть и причащаться, за что тот запер его в тюрьме Сен-Лазар. Весьма рано идея о славе как наиболее достойной побудительной причине человеческих действий вошла в его мировоззрение.

Анри Сен-Симон примыкает к отряду, посланному французским правительством на помощь североамериканским колониям, восставшим против Англии; пять лет участвует в борьбе и, наконец, попадает в плен к англичанам. Освобожденный по окончании войны, он едет в Мексику и предлагает испанскому правительству проект соединения Атлантического и Великого океанов посредством канала. Принятый холодно, он возвращается на родину, где получает место коменданта крепости в Меце и под руководством Г. Монжа изучает математические науки.

Вскоре он выходит в отставку, отправляется в Голландию и старается убедить правительство составить французско-голландский колониальный союз против Англии, но, не преуспев в этом, едет в Испанию с проектом канала, который должен был соединить Мадрид с морем. Вспыхнувшая во Франции революция заставила его вернуться на родину, но, по его собственным словам, он не хотел деятельно вмешиваться в революционное движение, потому что глубоко был убежден в недолговечности старого порядка.

В 1790 году он недолго был мэром в округе, где находилось его имение. В том же году он высказался за уничтожение дворянских титулов и привилегий (в эпоху Реставрации он продолжал, однако, носить титул графа). В то же время Сен-Симон занимался скупкой национальных имуществ и приобрел этим путём довольно значительную сумму. Свои спекуляции он впоследствии объяснял стремлением «содействовать прогрессу просвещения и улучшению участи человечества» путём «основания научной школы усовершенствования и организации большого промышленного заведения». Во время террора Сен-Симон был посажен в тюрьму, откуда вышел лишь после 9 термидора .

В 1797 году Сен-Симон намеревался «проложить новый физико-математический путь человеческому пониманию, заставив науку сделать общий шаг вперед и предоставив инициативу этого дела французской школе». С этой целью он в сорокалетнем возрасте принимается за изучение естественных наук, желая «констатировать их современное состояние и выяснить историческую последовательность, в какой происходили научные открытия»; знакомится с профессорами политехнической, потом медицинской школы, чтобы определить «действие, производимое научными занятиями на тех, кто им предается»; старается превратить свой дом в центр научной и артистической жизни, для чего и женится (в 1801 г.) на дочери одного умершего приятеля.

В следующем году он развелся с нею и искал руки мадам де Сталь , которая казалась ему единственной женщиной, способною содействовать его научному плану. Он ездил для этого в имение мадам де Сталь на берегу Женевского озера , но не имел успеха. Совершив путешествие по Германии и Англии (1802) и истратив на это последние свои средства, Сен-Симон вернулся во Францию и принужден был взять место переписчика в ломбарде, дававшее ему 1000 франков в год за ежедневный девятичасовой труд, пока один его знакомый, Диар, не предложил ему жить на его средства, дабы иметь возможность продолжать научные занятия.

В 1810 году Диар умер, и Сен-Симон вновь стал страшно бедствовать, прося помощи у богатых людей. Не всегда имея средства для печатания своих трудов, он собственноручно переписывал их в нескольких десятках экземпляров и рассылал разным учёным или высокопоставленным лицам («Mémoire sur la science de l’homme» , «Mémoire sur la gravitation universelle» ). Тем не менее он издаёт немало брошюр, выступает со статьями в прессе.

В 1820 года после убийства герцога беррийского Шарля-Фердинанда , Сен-Симон был привлечен к суду как моральный сообщник в преступлении. Присяжные оправдали его, и он вскоре написал брошюру «О Бурбонах и Стюартах», где, проводя параллель между этими двумя династиями, предсказывал Бурбонам судьбу Стюартов.

Постепенно Сен-Симон всё более и более начинает приходить к мысли, что права промышленников налагают на них и известные обязанности по отношению к пролетариату. Новое направление не понравилось его богатым покровителям, и он, лишившись их поддержки, скоро снова очутился в крайней нужде, заставившей его посягнуть на свою жизнь (). Рана оказалась несмертельной: Сен-Симон лишился только одного глаза. В его пользу была открыта подписка, и собранные суммы позволили ему продолжать его писательскую деятельность.

Мысли и идеи

Ранние взгляды Сен-Симона

Во время своего пребывания в Женеве Сен-Симон издал первое своё сочинение: «Письма женевского жителя к своим современникам» (1802). Он требует здесь неограниченного господства искусства и науки, которые призваны организовать общество. Воинственный тип человечества должен исчезнуть и замениться научным: «прочь, Александры, уступите место ученикам Архимеда».

Вообще, всем своим учением об обществе Сен-Симон связал своё имя с первой стадией эволюции позитивизма , а взгляды, высказанные им в последние годы относительно рабочего класса, сделали его родоначальником социализма .

Сен-Симон и коммунистическая идеология

Публикация сочинений в русском переводе

• Сен-Симон А. Собрание сочинений. М ., Л. , 1923.
• Сен-Симон А. Избранные сочинения. Т. 1-2 М., Л., 1948.

Напишите отзыв о статье "Сен-Симон, Анри"

Примечания

Литература

• Аникин А. В. Глава восемнадцатая. Прекрасный мир утопистов: Сен-Симон и Фурье // Юность науки: Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. - 2-е изд. - М .: Политиздат , 1975. - С. 341-350. - 384 с. - 50 000 экз.
• Блауг М. Сен-Симон, Клод Анри де Рувруа // 100 великих экономистов до Кейнса = Great Economists before Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. - СПб. : Экономикус, 2008. - С. 269-271. - 352 с. - (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). - 1 500 экз. - ISBN 978-5-903816-01-9 .
• Васильевский М. Г. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Волгин В. П. . - М .: Наука, 1976. - 420 с.
• Волгин В. П. . - М .: Изд-во АН СССР, 1961. - 158 с.
• Волгин В. П. . - М .: Изд-во АН СССР, 1960. - 184 с.
• Вольский Ст. Сен-Симон - 1935 год. - 312 с. (Жизнь замечательных людей).
• Гладышев А. В . // Французский ежегодник 2001: Annuaire d’etudes françaises. Чудинов А. В. (Ред.) 2001. - С. 266-279.
• Гладышев А. В. // Французский ежегодник 2009. М., 2009. - С. 139-173.
• Застенкер Н. Е. // История социалистических учений. - М .: Изд-во АН СССР , 1962. - С. 208-227. - 472 с.
• / Со вступит. статьей и комментариями В. П. Волгина . - М .: Изд-во АН СССР, 1961. - 608 с. - (Предшественники научного социализма).
• Кучеренко Г. С. . - М .: Наука, 1975. - 358 с.
• Сен-Симон Клод Анри де Рувруа / Застенкер Н. Е. // Сафлор - Соан. - М . : Советская энциклопедия, 1976. - (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969-1978, т. 23).
• Туган-Барановский М. И. Сен-Симон и сен-симонисты // . - СПб. : Изд. журнала «Мир божий», 1903. - С. 110-133. - X, 434 с.
• Щеглов, «История социальных систем» (т. I, стр. 369-372).
• Altmann S. L., Ortiz E. L. (eds.) . - Providence (Rhode Island): American Mathematical Society, 2005. - ISBN 0-8218-3860-1 .
• Hubbard. S.-Simon, sa vie et ses travaux (1857).
• Osama W. Abi-Mershed Apostles of Modernity: Saint-Simonians and the Civilizing Mission in Algeria. - Palo Alto: Stanford University Press, 2010. - xii + 328 p. - ISBN 0-804-76909-5 .
• P. Weisengrün . Die Social wissensch. Ideen St.-Simons.

Ссылки

• - статья в Новой философской энциклопедии

Отрывок, характеризующий Сен-Симон, Анри

Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.

– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п"отивники отказались от п"ими"ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т"и начинать сходиться.
– Г…"аз! Два! Т"и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак"ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.

Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника, да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.

Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.

Анри де Сен-Симон (1760-1825) прожил жизнь, которой хватило бы на несколько остросюжетных романов. Потомок Карла Великого, сиятельный граф, блестяще образованный человек посвятил свою жизнь служению идее освобождения человечества от гнета эксплуатации и невежества.

В ранних сочинениях восхищение Сен-Симона наукой было похоже на идолопоклонство, но он не хотел отправлять этот культ в одиночку и рекомендовал его для всеобщего принятия. Сен-Симон в своей первой публикации ("Письма гражданина Женевы своим современникам", 1803) прокламирует создание "Религии Ньютона" и рекомендует образовать "Совет Ньютона", который бы состоял из 21 выдающегося ученого, схолара и деятеля искусств. Члены этого Совета могли бы стать авторитетными жрецами нового социального порядка. Та же сущностная идея об обществе, возглавляемом научной элитой, содержится и в последнем его сочинении, увидевшем свет сразу же после его смерти ("Новое Христианство", 1825). Между первым и последним сочинениями происходит существенное изменение во взглядах Сен-Симона. От физики в качестве парадигмы для социальной науки он приходит к убеждению, что предпочтительно биология и физиология могут стать фундаментом социологии. От интеллектуалов как элитного слоя нового общества Сен-Симон приходит к пониманию, что ведущую роль в обществе должны выполнять люди индустрии и коммерции. Но он не изменил своему первоначальному убеждению в том, что именно эксперты могут и должны стать во главе общества, и, что мировой порядок, социальная справедливость, благосостояние масс требуют того, чтобы они обладали неограниченной властью. Демократическая республика не являлась политическим идеалом Сен-Симона.

Научное познание человеческих и социальных явлений, по Сен-Симону, должно использовать прежде всего методологию естествознания. Он был убежден, что все явления (неважно физические ли, химические ли, биологические или социальные) отражают действие одного принципа. После многочисленных консультаций со своей интуицией он приходит к выводу: этим монистическим принципом является ньютоновский закон гравитационного притяжения. Сен-Симон, как обычно, не объясняет это, а просто пишет памфлет об универсальной гравитации (1813), где убеждает ученых мужей последовать его озарению. Для описания науки об обществе Сен-Симон использует понятия "социальная физика" или "социальная психология", что характерно для ранней позитивистской литературы.

Во французском позитивизме начала XIX в. описательная и предписывающая ориентации науки были неразделимы. И это выразилось в разделении человеческого интеллектуального развития якобы на три стадии: "теологическую", "метафизическую" и "позитивную". Так называемый "закон трех стадий" станет впоследствии центральным концептом контовской философии истории. Позитивизм, согласно этому взгляду, выступает не только понятием, давшим название последней стадии, но служит также директивой к методологическим правилам, которые и должны управлять научной деятельностью. Сущность закона "трех стадий" была изложена Сен-Симоном в 1813 году, за четыре года до встречи с Контом, задолго до того, когда последний стал работать секретарем у Сен-Симона.

Сен-Симон не сомневался, что прошлое, настоящие и будущее человеческого общества управляются законом. Законы истории суть законы судьбы, которые неизбежно ведут общество к определенному концу, к прекрасному общественному устройству, интуитивно увиденному Сен-Симоном. Он не был абсолютным детерминистом или фаталистом. Согласно его представлениям, общие законы истории непоколебимы, их конечная цель неизбежна. Однако в человеческих силах определить детали прекрасного будущего, и, что более важно, облегчить и придать ускорение работе этих законов. На этом пути человек не только должен индивидуально способствовать исторической динамике, но просто морально обязан действовать в гармонии с историческим законом. Сен-Симон считал моральным преступлением любые попытки остановить или направить в другое русло силу истории. Моральная доблесть человека, таким образом, заключалась в оказании помощи этому процессу. На этом пути каждый обязан был морально и интеллектуально признать Сен-Симона своим господином и учителем и присоединиться к его учению.

Именно такие стороны учения Сен-Симона привлекли Карла Маркса, затем они были развиты Марксом и его последователями. К. Маркс и В.И. Ленин критиковали Сен-Симона за излишне детализированное описание будущего социалистического порядка. Но, несмотря на это, на Красной площади в Москве стоит обелиск, на котором высечено имя Анри де Сен-Симона среди тех, кто признаётся предшественником научного коммунизма.

Анри де Сен-Симон (1760-1825)

Биография

Каждое утро в спальне молодого Анри раздавался возглас камердинера: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!» Так начинался день этого юного дворянина, очень рано поверившего в свое необыкновенное будущее.

Клод Анри де Рувруа Сен-Симон (Claude Henri de Rouvroy, Comte de Saint-Simon), потомок старинного рода французских аристократов, получил хорошее образование. Среди его наставников был, например, Жан-Лерон д"Аламбер, замечательный математик и энциклопедист. Весьма рано мальчик проявил свой недюжинный характер: в тринадцать лет он категорически отказался от первого причастия. Желая навсегда отучить сына от дерзкого непокорства, отец отправляет его в тюремную крепость. Анри ухитрился бежать. Кое-как близким родичам удалось уладить конфликт.

В 17 лет Сен-Симон поступает на военную службу -- то была, как известно, дворянская традиция. Однако военная карьера его мало интересовала. Может быть, он очень скоро покинул бы службу, но как раз в это время английские колонии в Америке начинают войну за свою независимость. Девятнадцатилетний Сен-Симон вступает волонтером во французский экспедиционный корпус и отправляется за океан, чтобы помочь североамериканским колонистам в их борьбе против Англии за независимость. Он участвует во многих сражениях, быстро повышается в чинах. Позднее он не без гордости говорил, что считает себя «одним из основателей свободы Соединенных Штатов».

Лишь в 1783 г. Сен-Симон возвращается на родину. Оказывается, что отчего крова у него больше нет. Отец умер, братья и сестры разбрелись по стране. Наследства нет -- его растащили кредиторы. В отставку уходить нельзя, приходится жить на офицерское жалованье. Он восстанавливает свое разрушенное состояние удачной спекуляцией на национальном имуществе. Вскоре Сен-Симон получает чин полковника. А некоторое время спустя, не взяв даже формального отпуска, отправляется в странствия по Европе. Голландия, Испания... Сен-Симон выдвигает различного рода проекты: организация военной экспедиции в Индию, превращение Мадрида в морской порт.

В 1789 г. во Франции начинается революция. Осенью этого года Сен-Симон возвращается в родную Пикардию. Сен-Симон поддерживает и с увлечением пропагандирует идеи равенства, братства, свободы. Он отказывается от своего дворянства и графского титула. Больше того, вообще расстается с аристократической фамилией Сен-Симон и называет себя «гражданином Бономом» (т. е. Простаком). В качестве политически неблагонадежного он был заключен в тюрьму Сен-Пелажи; затем, освобожденный во время девятого термидора он ведет коммерческие дела, путешествует, предается удовольствиям и изучению, впрочем поверхностному, наук. С этого времени он начинает смотреть на себя как на Мессию. На него производит глубокое впечатление зарождение нового общества, свидетелем которого ему пришлось быть, -- нового общества, в котором, казалось, вдруг перевернулись все моральные, политические и материальные условия, исчезли все старые верования, и ничего не появилось нового на их месте. Он мечтает возвестить миру новое Евангелие. Четвертого мессидора шестого года он созывает «бывших с ним в сношениях капиталистов, доказывает им необходимость восстановить мораль и предлагает создать гигантский банк, доходы которого будут служить для выполнения полезных человечеству работ».

Деятельность Сен-Симона в революционные годы полна противоречий. Ранее горячо поддерживавший освободительные идеи, он затем отходит от них, испытывая, по его словам, «отвращение к разрушению». Примерно с 1797 г. Сен-Симон обращается к научным занятиям: слушает лекции в Политехнической и Медицинской школах, занимается в библиотеках, посещает с образовательными целями Англию и Германию. Наконец, уже в самом начале нового века он берется за перо.

Еще недавно богатый человек, Сен-Симон теперь не всегда имеет деньги для нормального обеда. Ему приходится зарабатывать на кусок хлеба нелегким трудом переписчика в парижском ломбарде. Несколько лет (1805-1810) он живет даже на содержании своего бывшего слуги, а когда тот умирает, доходит до настоящей нищеты. «Вот уже две недели я питаюсь хлебом и водой, работаю без огня; я все продал вплоть до моей одежды, чтобы оплатить издержки на переписку моих трудов, -- пишет Сен-Симон в 1812 году. -- Страсть к науке и общественному благу, стремление найти способ прекращения мирным путем страшного кризиса, переживаемого всем европейским обществом, довели меня до такой нужды». Он все-таки пребывает в такой нищете, что в 1823 г. делает попытку покончить жизнь самоубийством, но попытка оказалась неудачной. Наконец, благодаря банкиру Оленду Родригесу он становится материально обеспеченным до своей смерти.

Вот тогда, в те годы, и написаны главные произведения Сен-Симона: «Письма женевского обитателя к современникам» (1803), «Введение к научным трудам XIX века» (1808) и «Катехизис индустриалов» (1824). В последнем из них, «Новое христианство» (1825), он, по словам Маркса, «прямо выступил как выразитель интересов рабочего класса и объявил его эмансипацию конечной целью своих стремлений». С горячим убеждением человека, устами которого говорит сам господь Бог, Сен-Симон проповедует: «Люди должны относиться друг к другу как братья»; общество должно заботиться о возможно более быстром улучшении нравственного и физического состояния бедного класса...

К концу жизни Сен-Симона вокруг него сплотился небольшой кружок друзей, учеников, последователей.

Многие работы Сен-Симон завершить не успел; они остались в набросках, планах. Но главное он все-таки сказал: «Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас».

Читай биографию философа: кратко о жизни, основных идеях, учениях, философии
КЛОД АНРИ ДЕ РУВРУА СЕН-СИМОН
(1760-1825)

Французский мыслитель, социалист-утопист. Движущими силами исторического развития считал прогресс научных знаний, морали и религии. В сочинении "Новое христианство" (1825) объявлял освобождение рабочего класса целью своих стремлений, решение этой задачи видел в утверждении "новой" религии ("все люди - братья").

Каждое утро в роскошные покои, где спал юный отпрыск графа Бальтазара де Сен-Симона, входил лакей и произносил одни и те же слова: "Вставайте, граф, вас ожидают великие дела". Это была не вольная прихоть простолюдина. Соблюдать эту церемонию приказал молодой аристократ, который еще на заре своей жизни уверовал, что судьба дарует ему бессмертие.

Клод Анри де Сен-Симон родился в 1760 году в Париже. Его отец служил у польского короля в должности начальника гвардейской бригады. Судя по бурному темпераменту и образу мыслей графа Бальтазара, он, видимо, расправился бы собственноручно со своим первенцем, если мог бы представить, что в будущем он изменит своему классу и аристократическому происхождению. И вместе с тем никто из этого древнего рода, который, по семейным преданиям, восходил к самому Карлу Великому, не прославил его так, как Клод Анри.

Молодого графа воспитывали гувернеры, домашние учителя, среди которых был и знаменитый ученый энциклопедист д"Аламбер. Общение с ним, знакомство с литературой, в том числе с произведениями просветителей, сам дух свободомыслия, отрицания насилия над личностью, характерный для предреволюционной Франции, отразились на формировании мировоззрения юноши.

Уже в тринадцать лет Клод Анри наотрез отказался конфирмоваться в церкви, заявил публично о своем отрицании Бога. Возмущенный отец отправил сына в крепость для исправления. Клод Анри настойчиво требовал у тюремщика выпустить его за ворота, а когда тот отказался, в гневе ранил стражника ножом, овладел ключами и получил желанную свободу.

В семнадцать лет Клод Анри поступает в полк и скоро получает первый офицерский чин. Через два года, когда молодые Соединенные Штаты начали борьбу за независимость своих северных колоний, офицер-романтик добровольно отправляется за океан и становится под знамена Вашингтона. Его храбрость была отмечена орденом. При возвращении на родину Сен-Симон попадает в плен к англичанам. Вместе с другими пленными молодой граф оказывается на Ямайке. Лишь в 1784 году он возвращается в Париж и скоро получает под свое командование полк. Блестящая карьера открывалась перед отпрыском знатного рода. Но праздная жизнь не удовлетворяла графа. На военной службе он находился до начала французской революции. События 1789 года Сен-Симон воспринял с энтузиазмом. Даже эмиграция братьев и арест сестры не охладили его революционного пыла. Он отказывается от своего графского титула и принимает новую фамилию - Боном, что означало "простачок". В то время имена меняли часто. Но если для многих этот шаг был не чем иным, как данью моде, стремлением приспособиться к бурным событиям революции, то Сен-Симон отказался от собственного имени, исходя из глубоких внутренних убеждений. "В настоящее время нет больше сеньоров, - писал он. - Все мы совершенно равны, и, чтобы графский титул не привел вас к ошибочной мысли, будто я обладаю большими правами, чем вы, я навеки отказываюсь от этого звания, которое считаю более низким, чем звание французского гражданина…"

"Боном" во Франции издавна называли крестьянина. "Жак-боном" - полушутливая, полупрезрительная кличка, вроде русского "Иванушки-дурачка", кличка, которой "благородные" наделяли своих холопов. Сен-Симон, став "гражданином Бономом", хотел этим подчеркнуть, кто, по его мнению, стоит в центре событий, сотрясающих страну. И не только подчеркнуть, но и показать на деле: два первых года революции он проводит в провинции, среди крестьян.

Между тем революция развивалась совсем не так, как хотелось бы бывшему графу. Крупная буржуазия, оказавшись у власти, совсем не спешила установить "золотой век", в который так верили философы-просветители и их многочисленные последователи. Неугомонный Сен-Симон решил по-своему удовлетворить чаяния крестьянства. Он начал покупать землю, конфискованную у церкви и роялистов, и перепродавать ее мелкими участками малоимущим.

Партнером в земельных спекуляциях "гражданина Бонома" становится знакомый ему по Испании барон Редерн. Успех превосходит все ожидания: богатство росло на глазах. Неизвестно, как сложилась бы дальше жизнь Сен-Симона, если бы не карающая рука якобинской диктатуры. Незадачливого миллионера водворяют в застенки люксембургской тюрьмы, и только контрреволюционный термидорианский переворот спасает узника от гильотины. Проведя около года в темнице, он выходит на свободу и… вновь пускается в земельные спекуляции.

В 1796 году совместное богатство партнеров оценивается в четыре миллиона франков. Но на этом карьера преуспевающего торговца самым неожиданным образом обрывается. В Париж возвращается барон Редерн, благоразумно скрывшийся за границу во время террора, и предъявляет свои права на все состояние. Поскольку операции велись от его имени, Сен-Симону приходится довольствоваться отступным в 150 тысяч франков.

Оказавшись не у дел, он с обычной для себя энергией берется за изучение естественных наук. Этот шаг - не очередная блажь бывшего графа. Разочарование в революции, которая лишь сменила одну форму эксплуатации на другую, резкие контрасты между нищетой и богатством, достигшие невиданных размеров в годы Директории, навсегда похоронили надежду Сен-Симона на достижение всеобщей гармонии революционным путем. Сен-Симон видит теперь весь смысл своей жизни в создании всеобщей, универсальной науки о человеческом обществе.

Остаток своего богатства он использует на содержание гостеприимного дома, где принимает крупнейших ученых Парижа, на путешествия по Европе, во время которых встречается со многими известными профессорами. Бесконечные знакомства, упорные занятия и опыты поглощают все его время. Наконец он публикует первое свое произведение "Письма женевского обитателя к современникам". Это оригинальное произведение представляет собой утопический план переустройства общества, изложенный в туманной форме.

Но вот иссякают деньги. Бывший граф оказывается на грани бедности. Как жить и творить дальше?

После развода с мадам Бавр Сен-Симону приходит в голову идея жениться на мадам де Сталь, писателе и выдающемся политическом деятеле! Какое замечательное будет потомство, если сочетать такого необыкновенного, по мнению Сен-Симона, мужчину, как он, с этой талантливой женщиной! Кстати, и материальные дела пойдут на улучшение. И, несмотря на то, что они не были знакомы раньше, экстравагантный Анри едет в городишко Коппе и делает предложение писательнице. Сватовство, конечно, не удалось.

Сен-Симон обращается к графу Сегюру с просьбой найти ему место хотя бы конторского служащего. Тот милостиво предоставил должность переписчика в парижском ломбарде. Можно удивляться усердию бывшего графа. Днем - работа в ломбарде, ночью - подготовка научных трудов. А жить приходилось впроголодь… Он, наверное, долго не смог бы выдержать, если бы не встретился со своим бывшим слугой Диаром. На этот раз роли поменялись. Диар дал ему приют и деньги. На его средства Сен-Симон выпустил свою вторую работу - "Введение к научным трудам XIX века". Вместе с другими сочинениями он напечатал ее малым тиражом и разослал видным ученым и политическим деятелям с просьбой высказать свои замечания и оказать помощь в дальнейшей работе. Никто не откликнулся на эти просьбы.

Скоро Диар умер, и его подопечный снова остался почти без средств. О том, какое существование он влачил, видно из его записи, датированной 1812 годом: "Вот уже две недели я питаюсь хлебом и водой, работаю без огня; я все продал, вплоть до моей одежды, чтобы оплатить издержки на переписку моих трудов. Страсть к науке и общественному благу, стремление найти способ для прекращения мирным путем страшного кризиса, переживаемого всем европейским обществом, довели меня до такой нужды…"

Но материальные невзгоды не сломили волю Сен-Симона. Чем труднее ему приходилось, тем упорнее он работал. Именно в эти годы окончательно формируются его взгляды на общество, которые он изложил в книгах "Записки о всеобщем тяготении", "Очерк науки о человеке", статьях в сборниках "Индустрия…", "Организатор".

В особом ряду стоит сочинение "О промышленной системе". Обращаясь поочередно к королю, членам палаты депутатов, землевладельцам, торговцам, фабрикантам и другим "промышленникам", ко всем "друзьям человечества", автор подчеркивает, что основная причина кризиса, который переживает общество в настоящее время, - изменение социальной системы. Иначе говоря, "существо этого кризиса состоит в переходе от феодальной и теологической системы к промышленной и научной. Он неизбежно будет продолжаться до того времени, когда полностью завершится образование новой системы".

В обращении к Людовику XVIII Сен-Симон отмечал, что моральные и политические неурядицы, которые потрясают Францию, а также другие страны Западной Европы, объясняются исключительно тем, что старая социальная система разрушена, а новая еще не создана. Этот кризис прекратится, и порядок воцарится прочно лишь тогда, когда с полной энергией начнется организация новой системы. Автор на основе обстоятельного анализа неудач, причинивших обществу немало вреда, рекомендовал королю упразднить дворянство и составить избирательный корпус из промышленников, а также использовать труды ученых в руководстве обществом.

Бывший граф куда спокойнее переносил свои материальные невзгоды, чем равнодушие к трудам, которые считал путеводной звездой на пути к счастью человечества. Упорное замалчивание его идей продолжалось. И это тяготило его. В 1823 году он пытался покончить жизнь самоубийством, и лишь случайность помешала свершиться трагедии. Но со временем полоса неудач кончилась. Жизнь "отверженного" стала постепенно налаживаться. У Сен-Симона появляются ученики и последователи. Среди них был декабрист М С Лунин, побывавший во Франции вместе с русскими войсками. Проповедь мирного преобразования общества, обращенная к королям и богачам - банкирам, промышленникам, купцам, которую вел Сен-Симон, - начинает привлекать внимание некоторых меценатов. Они помогают ему издать сочинения, обеспечивают возможность жить в достатке и, главное, напряженно работать.

Устроена и личная жизнь - рядом верная мадам Жюлиан - близкий друг, секретарь, экономка. Но как ни щедро задаривали богатые покровители Сен-Симона, он по-прежнему оставался бунтарем. Поэтому меценаты публично отмежевались от его идей и заявили, что он ввел их в заблуждение. А вскоре - еще один удар. Суд обвиняет Сен-Симона в оскорблении королевской фамилии. Предлогом послужила "Притча", в которой он писал, что Франция ничего не потеряет, если вдруг волшебным образом бесследно исчезнут члены королевской фамилии, а заодно все аристократы, высшие чиновники, священники и т. д., но очень много потеряет, если исчезнут лучшие ученые, художники, мастера, ремесленники. К счастью, дело обернулось благополучно. Суд присяжных оправдал его, посчитав эти слова не более чем забавным парадоксом.

Сен-Симон продолжает много и плодотворно работать В 1823-1824 годах появляется "Катехизис промышленников", в 1825-м - "Рассуждения литературные, философские и промышленные" с эпиграфом "Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас". Наконец, Сен-Симон приступает к своему главному произведению "Новое христианство", оно должно дать будущему "обществу индустриалов" новую религию, берущую от христианства лишь его исходный гуманизм. Именно в этих работах окончательно сформировалось универсальное учение Сен-Симона.

Сен-Симон выдвинул концепцию "социальной физиологии" ("науки о человеке") - научного изучения человека и общества. В основе этой концепции Сен-Симона лежал принцип историзма, то есть рассмотрение общества как целостного организма, который закономерно развивается от низших стадий к высшим. Сен-Симон разработал схему исторического прогресса, по которой каждая конкретная общественная система покоится на определенной системе взглядов и убеждений, и если такие взгляды и убеждения теряют доверие, социальный порядок рушится.

Так он полагал, что победа Просвещения над теологией привела к разрушению феодального строя. Только новый уровень идей - современные "позитивные" науки - могут быть основой для постфеодального, индустриального порядка. Это произойдет после того, как на смену старым правящим классам - землевладельцам и духовенству - придет восходящий класс ученых, инженеров, художников, а также промышленников и производителей.

Сен-Симон был одним из первых мыслителей, кто определил главные черты возникшего индустриального общества (или "индустриальной системы"). Подвергая критике капиталистическое общество того времени, Сен-Симон говорит, что "оно являет собой воистину картину мира, перевернутого вверх ногами", в нем "менее обеспеченные ежедневно лишают себя части необходимых им средств для того, чтобы увеличить излишек крупных собственников".

Сен-Симон считал, что лишь всемерное развитие производства может избавить трудящиеся массы от бедствий путем эффективного использования научных принципов организации общества. Этими принципами должны быть внедрение всеобщего обязательного производительного труда, обеспечение всем равных возможностей применить свои способности, создание плановой организации производства, которое должно обеспечить все потребности общества. Общество должно стать большой производительной ассоциацией, а весь мир постепенно превратится во всемирную ассоциацию народов.

Учение Сен-Симона оказало большое влияние на многих мыслителей и имело последователей. Была создана школа сен-симонизма, которая с течением времени превратилась в религиозную секту, но вскоре распалась. Одним из учеников Сен-Симона был Конт, одно время служивший секретарем Сен-Симона, который продолжал разрабатывать теорию позитивистской науки и философии и то, что он называл новой наукой - социологией.

Прожив жизнь удивительных метаморфоз, потомок аристократического рода Клод Анри Сен-Симон умер 19 мая 1825 года в крайней нищете.

* * *
Вы читали биографию философа, в которой описана жизнь, основные идеи философского учения мыслителя. Эту биографическую статью можно использовать в качестве доклада (реферата, сочинения или конспекта)
Если же вас интересуют биографии и идеи других философов, то внимательно читайте (содержание слева) и вы найдёте жизнеописание любого знаменитого философа (мыслителя, мудреца).
В основном же, наш сайт посвящён философу Фридриху Ницше (его мыслям, идеям, произведениям и жизни) но в философии всё связано, поэтому, трудно понять одного философа, совсем не читая всех остальных...
... В XVIII веке появилось философское и научное направление - "Просвещение". Гоббс, Локк, Монтескье, Вольтер, Дидро и другие выдающиеся просветители выступали за общественный договор между народом и государством ради обеспечения права на безопасность, свободу, благосостояние и счастье... Представители немецкой классики - Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах - впервые осознают, что человек живет не в мире природы, а в мире культуры. Век XIX - век философов и революционеров. Появились мыслители, которые не только объясняли мир, но и желали изменить его. Например - Маркс. В этом же веке появились Европейские иррационалисты - Шопенгауэр, Кьеркегор, Ницше, Бергсон... Шопенгауэр и Ницше являются основоположниками нигилизма, философии отрицания, которая имела много последователей и продолжателей. Наконец в XX веке среди всех течений мировой мысли можно выделить экзистенциализм - Хайдеггер, Ясперс, Сартр... Исходным пунктом экзистенциализма является философия Кьеркегора...
Русская философия, по мнению Бердяева, начинается с философских писем Чаадаева. Первый известный на Западе представитель русской философии Вл. Соловьев. Религиозный философ Лев Шестов был близок к экзистенциализму. Наиболее почитаемый на Западе из русских философов - Николай Бердяев.
Спасибо за чтение!
......................................
Copyright: