Архимандрит феофилакт. Игумен Феофилакт (Безукладников)

Рады Вас приветствовать! Примерно год назад Вы были последний раз в эфире, и многие неотложные дела, связанные с восстановлением знаменитого, величественного Новоиерусалимского монастыря, который находится в Истре, занимали очень много Вашего времени. Только сейчас мы наконец-то встретились. Как сейчас дела в монастыре, как проходит его восстановление?

– Восстановительные и реставрационные работы в монастыре в основном завершены. В связи с этим 15 ноября к нам прибыли очень высокие гости: Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин, премьер-министр Правительства Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл – настоятель нашей обители, наш священноархимандрит, и Виктор Зубков, все 9 с лишним лет председатель Правления Благотворительного фонда по восстановлению Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. Они очень внимательно осмотрели монастырь. Могу сказать, что их пребывание предполагалось в течение часа 15-ти минут, а вместо этого они пробыли в общей сложности 4 часа. Поэтому они все внимательно осмотрели.

Владимир Владимирович был в нашем монастыре 10 лет назад на праздник Рождества Христова, отстояв всю ночную Рождественскую службу, и осмотрел монастырь. И вот теперь, спустя 10 лет, он поделился впечатлениями, что и тогда его поразили, с одной стороны, масштабность этого монастыря, а с другой стороны, огромный объем работы, который необходимо было выполнить. И теперь, после завершения работ, он и другие высокие гости все осмотрели. Можно сказать, для нас это была самая высокая комиссия, которая только возможна на земле (понятно, что есть еще и Божия оценка).

От прибывших высоких гостей оценка была в основном положительная, они все высоко оценили. Но и дали еще поручение передать Русской Православной Церкви и нашему монастырю конный двор и гидросистему с прудами, которые тоже необходимо восстановить, отреставрировать. Но это уже больше относится к Русской Палестине (Новый Иерусалим не может быть без Русской Палестины). И вот теперь, по завершении работ внутри стен монастыря, уже следующим этапом будет восстановление Гефсиманского сада, конного двора и всей гидросистемы, то есть 9-ти прудов, которые Святейший Патриарх Никон выкопал своими руками – он, по сути дела, передвинул реку Истру подальше от стен монастыря, а в старом русле организовал 9 прудов, где разводилась лучшая рыба. И этой рыбой в основном питались монахи, паломники и все трудники, жившие в монастыре.

Совсем недавно прошел Архиерейский Собор, очень много делегаций посещали Ваш монастырь. Расскажите подробнее о делегациях – и что именно поразило и удивило в Вашем монастыре наших дорогих гостей?

– Наверное, самым знаковым посещением был приезд 1 декабря Патриарха Иерусалимского Феофила. Наши русские Патриархи, конечно, неоднократно бывали там, на Святой Земле, но чтобы Иерусалимский патриарх прибыл в Новый Иерусалим – это было впервые за всю историю. Мы знали, что Патриарх Феофил хотел к нам приехать, и неоднократно, но вот только сейчас это состоялось. И он с огромным удовлетворением прошелся по всей обители, особенно по Воскресенскому собору. Для него, конечно, было очень трепетно сравнить, как там, на Святой Земле, и как здесь все сделано и устроено. Он тоже был очень доволен, поражен, сказал много добрых, теплых слов. Встреча была очень непринужденная – он благословил всех детей, всем раздал иконочки, очень много останавливался, говорил – даже говорил про красоту, что если кто-то будет нас упрекать за нее, то мы должны объяснить, что красота церковная призвана к тому, чтобы и в душе у нас тоже была красота. Очень много сказал хороших назидательных слов. Встреча была неформальная, спокойная.

Кроме того, нашу обитель посетили делегация Чешских земель и Словакии во главе с митрополитом Ростиславом и делегация Американской Православной Церкви во главе с митрополитом Американским и Канадским Тихоном, делегация Болгарской Православной Церкви во главе с митрополитом Ловчанским Гавриилом; приезжали архиереи, которые имели желание и возможность, были свободны и посещали наш монастырь частным образом. Мы едва успевали просить наших экскурсоводов, чтобы они могли все показать, объяснить, рассказать. Мы тоже были рады такому естественному посещению и что молва о нас растет.

По сути дела, в эти дни исполнилась мечта Святейшего Патриарха Никона, его искреннее, горячее желание, чтобы Новый Иерусалим стал всемирным центром Православия, куда бы прибывали архиереи, священники, монахи, миряне разных Поместных Православных Церквей, где бы они молились и славили Бога, в Троице славимого и поклоняемого, на разных языках мира. Вот это и происходило – и у гроба Господня, и на голгофе, и у других святынь все молились на разных языках. И для нас это было огромное воодушевление, что одна из целей, ради которой Патриарх Никон построил Новый Иерусалим, сейчас начала осуществляться. Для нас это было очень утешительно.

Зачастую в храмы и монастыри приходит очень много людей, но, наверное, добрая половина их – самые настоящие туристы, которые просто приходят посмотреть и редко понимают, что здесь происходит. Как в монастыре устроен прием туристов или паломников? Как вы боретесь с какими-то проблемами? Ведь и в шортах в храм нельзя войти, и с непокрытой головой у нас не принято женщинам входить.

– Мы стараемся держаться такого принципа – если к нам приезжает турист, чтобы он вышел от нас паломником за время его пребывания в святой обители, когда он видит эту прекрасную архитектуру, слышит пение, чтение, богослужение. Самое главное – благодать Божия, которая там почивает. Когда он преклоняется перед этими святынями, молится перед ними, его душа в это время меняется.

У нас реставраторы рассказывали интересную вещь. Когда они были студентами архитектурных институтов, их посылали описывать и обмерять разрушенные закрытые монастыри. И там, казалось бы, не было монахов, но они таким образом изучали наше народное достояние. Они вспоминают, что именно там они стали верующими: даже разрушенные своды, алтарные апсиды, колонны и то меняют душу. Тем более теперь, когда эта красота восстановлена и находится в том достойном виде, как и замышлял ее строитель – Патриарх Никон, и так, как подобает быть в Церкви, чтобы все было благообразно и по чину, – это производит и должно производить огромное впечатление на каждого человека. И поэтому равнодушных людей не остается, все действительно бывают потрясены, кто больше, кто меньше, но на каждого свое воздействие производит святая обитель.

И наша задача состоит в том, чтобы быть именно мелкими сошками в руках Божиих и постараться послужить каждому, кто приходит в святую обитель. Можно сказать, что за эти годы все-таки степень воцерковленности становится больше: уже больше людей, которые слышат о Боге, о Церкви, уже нет такого дремучего незнания, которое было в прежние десятилетия, особенно после распада Советского Союза, после многих безбожных десятилетий. Сейчас ситуация, конечно, уже поменялась, стала другой.

Но когда мы стоим на Исповеди, порой подходит до 50% людей, у которых эта Исповедь первая в жизни. Это я говорю как священник, который сам принимает Исповеди. И поэтому у нас стоит задача, чтобы их первое соприкосновение с Церковью, с Богом через святые таинства стало первой ступенькой, но не последней. И мы стараемся им помочь встать на первую ступень: как Божия Матерь, Которую привели в храм родители, поставили на первую ступеньку, а уже остальные 15 Она пошла Сама. Вот и у нас стоит такая же задача – помочь им встать на путь духовной жизни.

А так, что касается встречи туристов, паломников, – монастырь заключает очень много договоров, чуть ли не ежедневно, с разными турфирмами, операторами, компаниями и затем, уже опираясь на эти договоры, к нам приезжает очень много самых разных делегаций. Могу сказать, что на сегодня в монастыре работает 5 операторов, которые принимают телефонные звонки, заявки экскурсионных групп, и трудятся 19 экскурсоводов, которые порой едва успевают водить одну группу за другой.

Люди слышат про новый монастырь, радуются, что он воссоздан, что его передали Церкви и что он пребывает в такой красоте и достойном благолепии, и стремятся сюда приехать (я уже не говорю просто о «сарафанном радио», когда люди рассказывают это друг другу), народная молва идет – и все стараются приехать. Поэтому у нас бывает очень много людей и летом, и в церковные и государственные праздники, и на каникулах. Понятно, что в рабочий день, когда все в основном работают или учатся, бывают какие-то единичные экскурсии – это могут быть люди преклонного возраста, пенсионеры, но и то люди приезжают. А вот в субботу, воскресенье, праздники (теперь вот будут длинные зимние каникулы) бывает очень много людей.

Я был в городе Истре неоднократно и посещал монастырь. И действительно, город обычный, как и многие тысячи городов по всей матушке России, но монастырь очень величественный. Некоторые мои неверующие знакомые, жители славной Истры, высказывали такое мнение: «Зачем нужно вкладывать деньги в храмы, если их можно вложить в инфраструктуру города, построить дороги и так далее?» И таких людей много, вопрос очень острый, не только у нас встречается, а много где еще, когда почему-то храм в благолепии, а вокруг большая разруха. Что отвечать таким людям?

– На самом деле, здесь нет противоречия или оно несколько искусственное. Храм для нас – это величайшая святыня, это место особенного присутствия Божия. Если говорить про наш монастырь, то ему уже 360 лет. Мы восстанавливаем ту порушенную святыню, которая была закрыта в 1919 году – именно тогда началось ее первое разорение. И особенно сильно она была разрушена во время Великой Отечественной войны, после двухнедельной немецкой оккупации, когда фашисты, уходя, взорвали собор и все высокие постройки монастыря. И до конца этот процесс восстановления не был совершен до сегодняшнего дня. Поэтому такую великую святыню и наше народное достояние мы обязательно должны восстанавливать.

Представьте себе, что в храмах (это Небо на земле) совершается то великое дело спасения, ради которого мы все здесь, на земле, и живем. Чтобы у нас был смысл жизни, чтобы мы готовились к вечности и чтобы Царство Божие, пришедшее в силе, уже сейчас началось в нашем сердце, в нашей душе. В том числе и во время Рождественского поста мы готовимся, чтобы сердце каждого из нас стало тем вертепом, где бы смог возлечь Богомладенец Христос. Поэтому, придя на Рождественскую службу, мы должны постараться достичь этой цели, насколько это в меру наших сил и возможностей.

То же самое в отношении исторической самоидентификации всей нашей нации и каждой личности: мы не можем быть без таких памятников истории и культуры. Есть такой закон, что если убрать все памятники и святыни, то через одно поколение это уже будет не народ, а какая-то масса, которую можно будет направить куда угодно, – те, кто не знает ни своей истории, ни своих святынь, ни своих корней: с такими можно вытворять все что угодно. Мы такими ни в коем случае не должны стать.

А что касается других систем (ЖКХ, дорог), то все это нужно делать. Но если мы станем верующими, если между нами будет в большей степени Христос, то тогда и поведение людей будет другое. И здесь те средства, которые мы потратили на храмы Божии, на монастыри, ничтожны в сравнении с бюджетом, который вообще есть у нас в стране и в каждом районе. Здесь наоборот: одно приносит только благо для другого.

То же самое могу сказать по Истре. Как теперь расцветает город! Как много там решается самых разных проблем, как он благоукрашается! Ведь Новоиерусалимский монастырь тянет за собой и все остальное: теперь уже рядом не может быть какой-то полуразрухи, какой-то грязи, все подтягивается одно за другим, оно как бы влечет. Так и должно быть: для монахов образец, пример – это ангелы, а для мирян – монахи. Когда эта цепочка выстраивается, то все начинает тянуться кверху, к Богу, одно за другим, как за паровозом. То же самое во всей нашей жизни – социальной, бытовой, когда возникает Церковь, Бог приходит в нашу жизнь, она вся подтягивается, становится лучше.

Как и много веков назад, вокруг монастырей собирались поселения, вырастали в целые города, и жили, и кормились за счет обители.

– Наш Новоиерусалимский монастырь стал в прямом смысле слова градообразующим для города Истры – город Воскресенск (так он назывался до 1930 года) получил при императрице Екатерине статус сразу и города, и уезда, ведь в нем проживало 28 000 человек. Представьте себе две деревни, в которых население 28 000 человек – разве это мало? Они трудились в монастыре, служили паломникам, принимали их, привозили-отвозили, изготавливали и реализовывали для них сувениры, кормили их: город этим жил, в этом участвовал.

Наш телезритель задает вопрос: «Почему сейчас монастыри не закрыты от мира?» (видимо, считает, что монастыри должны быть как раз закрытыми).

– Дело в том, что есть разные традиции монашеской жизни. Например, в Греции монастыри, как правило, более уединенные от мирских людей и вообще от мирской жизни. Там исторически было так, что монахи 5 дней в неделю уходили в более глубинную, сокровенную часть монастыря, где они молились уже без доступа мирских лиц и трудились в виноградниках, или хлеб растили, или ухаживали за монастырской скотиной. И только в субботу, в воскресенье или в праздники они приходили в храмы, куда имели доступ и миряне. Порой даже в таких храмах прямо посередине была стена, так что миряне были в одной половине, а монахи в другой: они совершали богослужение, и люди его слышали, слышали пение, чтение, но самих монахов не видели.

В русской традиции монастыри более открыты – даже так и говорится, что монах уходит из мира, чтобы служить миру. Это уже тоже древняя русская монашеская традиция, которая сложилась у нас. Хотя и у нас при монастырях бывают скиты, куда нет доступа мирским лицам, особенно женщинам (порой только раз в год, например, в Неделю жен-мироносиц, туда разрешают приходить и женщинам на богослужение). У монахов там более уединенная жизнь. Такая традиция у нас тоже есть, – но в большинстве случаев наши монастыри общежительные, они более открыты для мира, на богослужении присутствуют ежедневно и монашествующие, и миряне. И даже порой послушания наряду с монахами исполняют паломники, которые приезжают в монастырь пожить, помолиться, потрудиться в период отпуска, или на каникулах, или в период каких-то праздников. Такова традиция русского монашества.

Можно ли отречься от мира, не идя в монастырь?

– Можно, но это сложнее. Когда у нас все монастыри были закрыты после революции, то монашество все равно сохранялось. Это было так называемое тайное монашество, когда человек принимал монашество, а потом продолжал ходить в мирской одежде и работать на какой-то гражданской работе. И даже мог причащаться с мирским именем – о том, что он монах, не знал даже духовник. Порой даже после смерти его как мирянина и хоронили, а иногда находили только какую-то котомочку, где была записка, что он на самом деле монах или монахиня, и уже отпевали как монаха с монашеским именем. Это так называемое тайное монашество.

Интересно, что в период тайного монашества и тайных монастырей и процветало в нашей Церкви старчество. Например, в дореволюционное время богословы говорили: «Ну, уж точно, старчество может быть только в открытых, действующих монастырях». Нет, Дух Святой дышит где хочет, когда хочет и через кого хочет. И поэтому при таком тайном монашестве, при тайных монастырях, при неофициальных, незарегистрированных общинах, когда человек принимал монашество, он жил и был монахом только для Бога, выполняя монашеские обеты. Все это сохранялось, и были среди них великие старцы.

Но все-таки для того монастыри и создаются, чтобы в них было удобнее, сподручнее спасаться. Ведь если посмотреть, что такое жизнь в монастыре, что такое монастырский устав, то там все направлено к тому, чтобы помочь человеку спастись, помочь ему сделаться иным, другим, измениться в лучшую сторону. И если в миру нас толкают в грудь, против течения, чтобы нам было трудно идти в Царствие Небесное, то в монастыре будут толкать в спину, помогая идти в рай, в Царствие Небесное. В этом смысл монастыря: там объединяются все люди, которые хотят спастись, опираясь на монашеские принципы, монашеские устои, уставы монашеской жизни. Вместе удобнее, сподручнее спасаться, достигать Царствия Небесного.

Вопрос телезрительницы: «Очень хороший канал „Союз”, канал „Спас” тоже, но очень мало идет библейских фильмов. Скажите, можно ли детям показывать по интернету западные фильмы про Иисуса Христа, про Матерь Божию, про апостолов?»

– Западные фильмы – в основном католические или протестантские, в которых их создатели (сценаристы, режиссеры, актеры) показывают нам свой подход, свое понимание, тот образ, который они исповедуют. Это не всегда бывает согласно с православным вероучением. Поэтому нам прежде всего надо знать наше православное вероучение, Священное Писание и толкование Священного Писания, чтобы какие-то искажения, неточности или извращения веры не пришли бы к нам в наше сознание через просмотры этих фильмов. Те, кто уже знаком с православным вероучением, могут посмотреть этот фильм, если там нет ничего душевредного или растлевающего. Но здесь надо иметь определенное рассуждение и фильтр. То есть не все фильмы стоит смотреть. Надо всегда помнить, как апостол Павел говорит: «Все мне позволено, но не все полезно». Или: «Все мне позволено, но не все назидает».

Записала Елена Кузоро

Восстановление Воскресенского Ново-Иерусалимского ставропигиального мужского монастыря происходит как научная реставрация. С одной стороны, это обычная практика при восстановлении, когда люди, занятые этим, так или иначе обращаются к истокам, изучая историю начиная с момента возникновения монастыря. И все же Новый Иерусалим – особенный случай.
Как этот монастырь начинался? Как возник один из главных монастырей России, ставший святыней, духовным и культурным достоянием великой страны? В ходе всех работ, которые ведутся в монастыре, мы постоянно помним о том значении, которое несет на себе наш монастырь, о нашей общей и персональной ответственности перед историей и перед потомками и обращаем очень серьезное внимание на это.
Мы ведем археологические раскопки и с каждым годом расширяем в силу своих возможностей их площади на территории монастыря и в его окрестностях. Мы через это узнаем много нового, находим тысячи экспонатов, которые исследуются и описываются учеными. Недавно в ходе таких работ мы нашли клад изразцов, который был спрятан здесь в XVIII веке. И среди найденных изразцов мы обнаружили 2-3 вида, которых раньше не встречалось, которые не присутствовали в научном обороте и их никто не знал. Результатом работы археологов становится подробный и достаточно объемный годовой отчет, который имеет научное значение, но также является уже и частью истории монастыря.
Второе направление нашей научной реставрации – это архивная работа. Нами посылаются запросы в архивы, и мы собираем весь материал, все упоминания о нашей обители. Кроме справочной переписи этих документов, мы пытаемся создать и их электронную версию, сканируя непосредственно архивные документы. Делаем эту работу с той целью, чтобы создать свой монастырский архив и чтобы эти исторические и бесценные для нас и для будущих поколений сведения о Новом Иерусалиме всегда были в монастыре. Сегодня эти архивы, эти документы, эта информация нам интересны с одной стороны, какой-то одной своей гранью, а завтра при новых обстоятельствах, которые откроются со временем, эти документы будут важны с какой-то другой стороны. Каждое слово, каждое упоминание о монастыре – оно просто бесценно.
Треть направление – анализ и обработка проектов и исследований по Новому Иерусалиму, что сделаны были до нас. Здесь всегда работали лучшие архитекторы, в дореволюционное и в советское время. На объект особого величия и значения государство и Церковь направляли лучших из лучших. И то, как они работали, какими были их выводы, для нас сегодня все это тоже чрезвычайно важно.
Святейшим Патриархом Московским и всея Руси, который является Священноархимандритом нашего монастыря, и Президентом Российской Федерации Дмитрием Анатольевичем Медведевым нам поставлена задача восстановить исторический облик монастыря, не фантазийный и не какой-то новый, а исторический. Соединяя эти три основных в нашей деятельности направления: археология, архивная работа и аналитическая оценка прежде наработанных материалов, мы получаем полное соответствие проведения научной реставрации Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря.
Сегодня мы должны признать, что порученное нам это святое дело оказалось многотрудным, намного тяжелее и сложнее, чем мы предполагали, когда только начинали нашу работу. Некоторые открытия, сделанные нами при обследовании состояния нашей главной святыни, главного объекта реставрации, Воскресенского собора, тяжелые, а где-то и удручающие, но мы оптимисты и все равно твердо уверены, что этот собор можно восстановить. У нас нет другой цели. Одно из величайших чудес Нового Иерусалима или даже самое главное чудо нашего монастыря состоит в том, что его и фашисты взрывали, и много раз он обрушался и горел, но главные его святыни сохранились. Все дошло до нас, до сегодняшнего поколения. И даже то, что сохранилось частично, основные моменты все есть, есть образцы, примеры, откуда мы можем это позаимствовать и почерпнуть для нашей работы по реставрации.
Решая нашу главную задачу - восстановить как было, мы сталкиваемся с проблемой другого толка: какому историческому периоду отдать доминанту? Ведь за всю историю монастыря Воскресенский собор претерпел воздействие разных эпох, разных стилей, разных архитекторов, которые работали над его обликом. И сегодня перед нами стоит наисложнейшая внутренняя задача в выборе приоритетов, в отображении того, что до нас дошло со времен патриарха Никона, того первоначального, исконного облика, и сочетании, там, где это возможно, более поздних работ. Мы совершенно не собираемся рушить, например, XVIII век. Лепнина Растрелли или Бланко - это шедевры мирового уровня, их никто сбивать не будет. Хотя это и не Никоновская эпоха, а на 80–100 лет позже, но на сегодняшний день им уже больше 200–250 лет, это тоже наша история, и это достояние нашей культуры. XIX, XX и даже наш XXI век внесли свое в облик и убранство Воскресенского собора и монастыря в целом. Вот и сейчас, когда мы восстанавливаем монастырь, хотим мы того или нет, тоже оставляем какой-то свой след, что-то свое вносим сюда своими работами. Это огромная ответственность, которая лежит на всех нас: на проектировщиках, ученых, рабочих, и это надо осознавать и понимать, что это большая ответственность. Люди, работающие на реставрации Нового Иерусалима, ни на минуту не должны забывать о том, какую роль как общественный институт, какое огромное значение имеет монастырь в сегодняшней России.
Имея более чем трехвековую историю, Новый Иерусалим связан со всей изначальной историей монастырей той части Церкви, которая желает жить ближе к апостольским временам, к временам раннего христианства, когда появилось монашество, когда писались иноческие уставы и закладывались порядок и принципы богослужебной жизни. Написаны они были действием Духа Святого людьми самыми богопросвещенными, скажем, святителем Василием Великим, Пахомием Великим, и по сей день монастыри живут по этим самым принципам. В монастырь сегодня, как и сотни лет назад, идут те, кто хочет всецело себя посвятить Богу. Надо сказать, что на это способны очень немногие. Даже из верующих. Если взять в процентном отношении, то, может быть, это меньше одного процента, и тут нет ничего удивительного. Это выше естественного жития, это противоестественное житие. И оно должно быть добровольным. Монашество - настолько высокий подвиг, что понуждать к этому никого нельзя. Человек должен сам, добровольно это осмыслить, понять и прийти. Вот этот принцип и определяет, почему, собственно, люди идут в монастырь. По любви к Богу. Имея такую горячую любовь к Богу, они принимают решение посвятить всю свою жизнь без остатка служению Христу.
Какую роль играют монастыри в современной жизни, можно объяснить даже в рамках всего человечества. Люди, уходя из мира, становясь монахами, все равно остаются людьми, они все равно составляют нашу общечеловеческую семью, они все равно являются частью общего живого организма, состоящего из общности всех людей. И вот представьте себе, человек жил в миру, и он идет в монастырь, потому что видит в себе какие-то страсти, пороки, грехи и осознает, что он не может один с ними в миру справиться. Человек уходит в монастырь, чтобы с помощью Божией, с помощью более опытных людей, монахов и настоятелей, победить в себе страсти, пороки, грехи и встать на путь богоугодной, святой жизни. И это - благо для всех. Вот представьте себе, что в организме болит, допустим, палец или зуб, и от этого всему организму плохо. Но когда этот палец выздоравливает, зуб залечен, человек чувствует облегчение. Казалось бы, маленькая часть болит, а всему организму плохо. Так и в рамках всего человечества, когда один человек грешит, нам все становится тяжелее жить, труднее жить. Нам, скажем так образно, тяжелее дышать на Земле. И наоборот, когда кто-то, хотя бы один, оставляет грех и начинает жить более святой, благочестивой, богоугодной жизнью, нам всем становится легче на Земле жить. То есть мы все единый, живой организм. Мы вот, хотим это признавать или не хотим, но от того, как живет кто-то рядом с нами или как мы сами живем, это все накладывает печать на всех остальных. Это неизбежно. Это факт. Поэтому, когда люди приходят в монастырь именно с этой целью -
жить богоугодно, то весь мир получает от этого только благо, только пользу. Это в глобальном отношении.
Монахи, они молятся за весь мир, это назначение монахов. Это было всегда: и раньше, и сейчас. Говорят, что монахи уходят из мира, чтобы служить миру. То есть монахи - это не какие-то духовные эгоисты, которые, даже думая о спасении души, думают только и исключительно сами о себе. «Я пойду, буду заниматься своей душой. Я вот потом после смерти попаду в рай, а вот вы как хотите, значит, так и живите, мучайтесь, страдайте». Нет. Они, приходя в монастырь и исправляя свое житие, тут же прилагают все силы, все возможности, чтобы послужить и ближнему своему. И именно в монастыре есть то многообразие форм служения, которое было раньше и которое есть и сейчас.
Я обращаюсь к читателям журнала как наместник Воскресенского Ново-Иерусалимского мужского монастыря и приглашаю всех посетить нашу святую обитель, помолиться здесь у тех многочисленных святынь, которые здесь имеются. Именно для этого Святейший Патриарх Никон строил Новый Иерусалим, потому что здесь имеется преображенное подобие всех святынь, которые находятся в Палестине. Приезжайте в Новый Иерусалим поклониться святыням, помолиться у них и за себя, и за нашу святую обитель, потому что нам нужны эти молитвы. Без них нам очень трудно вести процесс реставрации монастыря, святыни земли Русской, восстановление которой – дело общее. Только сообща можно решить вопросы восстановления, вопросы реставрации. Нуждаемся мы и в пожертвованиях на восстановление обители. Сегодня, когда наш монастырь стоит в лесах, когда он где закрыт забором, где затянут пленкой или строительной сеткой, когда монастырю сложно, именно теперь, когда нам очень трудно, мы всех приглашаем посетить нашу святую обитель и помолиться здесь вместе с нами о благопоспешном устроении реставрационно-восстановительных работ. Сегодня, наверное, это самое главное.

Наместник Воскресенского Ново-Иерусалимского ставропигиального мужского монастыря, член Коллегии Синодального отдела по монастырям и монашеству архимандрит Феофилакт (Безукладников) был в числе первых насельников Оптиной Пустыни, возрождавших ее с 1988 года. Он охотно поделился с корреспондентом портала «Монастырский вестник» своими воспоминаниями - живыми, зримыми, иногда - окрашенными мягким юмором. Этим интервью мы продолжаем цикл материалов, приуроченных к юбилейной дате - 30-летию первой Божественной литургии, совершенной в обители 3 июня.

Словно птенцы из гнезда вылетали…

Батюшка, Вы помните свой отъезд из Троице-Сергиевой лавры, приезд в Оптину и первое впечатление от святыни, которую предстояло возрождать?

Конечно, помню! И бросившиеся в глаза таблички на стенах оптинских храмов с названием улицы: «Ул. Льва Толстого», и многое-многое другое. Но начать мне хочется с воспоминания об одной лекции в Московской духовной академии. Я учился на первом курсе, когда преподаватель истории Древней Церкви Алексей Иванович Сидоров (человек яркий, пришедший к нам из РАН и знавший три древних языка и три новых) принес какую-то из центральных газет и зачитал заметку на второй полосе. В ней сообщалось, что 17 ноября 1987 года Совет министров СССР подписал Указ о передаче Введенской Оптиной Пустыни в ведение Русской Православной Церкви. Несколькими годами ранее был передан Данилов монастырь, теперь - другая великая святыня. Радость и ликование - вот чувства, которые мы испытывали при этих известиях. Позже услышали, что наместником Оптиной Пустыни назначен архимандрит Евлогий (Смирнов) - очень опытный в духовном плане монах. К тому времени он был первым проректором Московской духовной академии и семинарии, профессором, преподавал пастырское богословие. До этого прошел большую школу в московском Даниловом монастыре, был близко знаком с реставрацией, а главное - с устройством монастырской жизни. Знал, как ее организовывать. Как раз на праздник Святой Троицы в 1988 году мне сообщили, что есть Указ Святейшего Патриарха Пимена о моем переводе из Троице-Сергиевой лавры в Оптину пустынь. И так вышло, что в Духов день, на следующий день после праздника Святой Троицы, меня рукоположили во пресвитера. Во вторник я отслужил раннюю Литургию - только одну-единственную Литургию и смог отслужить в Лавре самостоятельно, да еще - провести вечернюю службу, а уже на следующий день в 7 утра нас ждал автобус «КАВЗИК».

Как-как?

В народе так прозвали рабочий автобус с «вытянутым носом». Само путешествие было весьма примечательным. К пожертвованиям Лавры для Оптиной Пустыни мы добавили то, что подкупили в Софрино, - церковную утварь, облачение. Дальше направились (по одному из дел) в Данилов монастырь и попали на освящение храма в честь Всех святых, в земле Российской просиявших в Патриаршей резиденции.

Освящал его малым иерейским чином наместник монастыря архимандрит Тихон (Емельянов) - ныне здравствующий митрополит Новосибирский и Бердский. Для нас этот исторический по сути момент стал воодушевляющим. Согревали в пути и воспоминания о том, как нас провожали на новое место служения. В Лавре при наместнике архимандрите Алексии (Кутепове), который сейчас возглавляет Тульскую митрополию, существовала традиция: если кто-то из Лавры отбывал в другой монастырь, на другое послушание - или на Святую Землю, или на Святую Гору Афон, или в Почаев, их ставили перед столом президиума, за которым сидел Собор старцев Лавры, и те произносили напутственные слова. Выстроили в ряд и нас четверых - меня, иеромонаха Мелхиседека (Артюхина), двух иеродиаконов - Панхария и Иннокентия. Отец Алексий вспомнил, какое дивное видение было преподобному Сергию Радонежскому: множество прекрасных птиц, никогда им прежде не виданных, и таинственный голос с высоты небес: «Так умножится число учеников твоих, и после тебя не оскудеют они. Будут они украшены великими добродетелями, если последуют стопам твоим». После такого начала он сообщил, что по благословению Святейшего Патриарха Пимена часть лаврской братии переходит в Оптину пустынь, чтобы там началась монашеская и богослужебная жизнь. И большим авансом отец-наместник сказал: «Лучшая часть нашей братии». Помнится, при этих словах нам как-то стыдно стало.

Почему, батюшка? Вы же говорите: «большим авансом»…

В монастыре надо считать себя хуже всех: все спасаются, один я погибаю. Причем в этом ты убеждаешься каждый день. Реально видишь, что это не какой-то афоризм, а сущая правда. Но вернусь ко дню отъезда из Лавры. Наступил трогательный момент прощания: ко мне подошел архимандрит Матфей (Мормыль) как к своему воспитаннику, начавшему петь в лаврском хоре, будучи еще семинаристом. Он попытался меня обнять, пожать мне руку. А я тогда был худенький, и батюшка с юмором произнес: «Да тут ничего нету! Ни обнять, ни пожать нечего!» Из событий следующего дня в памяти запечатлелось и одно испытание или искушение - пожалуй, первое по дороге в Оптину пустынь. Когда мы приехали в Козельск и монастырь был почти рядом - виднелся на другом берегу Жиздры, то оказалось, что мост через реку закрыли. В аварийном состоянии тот мост пребывал давно, вóды быстрой бурной реки давно подмывали опоры, однако закрыли его именно в день нашего прибытия! Пришлось объезжать километров сорок через Стекольный завод. После того, как закончился асфальт, затем железобетонные плиты, пошли колдобины, ухабы, и мы, все семеро (было еще три послушника), так подпрыгивали, что боялись пробить крышу автобуса головой. Не представляю, как оттуда вывозили стеклотару, изготавливаемую на заводе, оставалось ли что-либо в ящиках уцелевшим…

Подъем был необыкновенный! И каждый день - причастники!

Встреча с разрушенной в советское время Оптиной пустынью не вызвала у Вас столь грустного чувства, как та разбитая дорога?

Должен сказать, что до нас здесь какое-то время подвизался иеромонах Иосиф (Братищев), ставший впоследствии наместником возрождающегося Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального монастыря. Его направили сюда со строителями из Управления по реставрации и строительству Московского Данилова монастыря, и где-то они произвели ремонт, что-то подновили, облагородили. Отец Иосиф входил во взаимодействие с государственной властью, с местными жителями, подготавливал почву для возобновления монашеской жизни. Он был как форпост - передовой пункт, начало и оплот в развитии. Видимо, это его заслуга, что в надвратной церкви в западной башне, увенчанной фигуркой трубящего Ангела, появились фанерный иконостас, временный престол, жертвенник. И вот там первое время совершался весь круг суточных богослужений, начавшихся после нашего приезда. Сразу, как только мы прибыли и пообедали, отец-наместник благословил нас собраться за Введенским собором у того места, где упокоилась большая часть оптинских старцев. Мы отслужили панихиду, а вечером было всенощное бдение. На следующий день - в праздник Владимирской иконы Божией Матери - архимандрит Евлогий совершил освящение храма иерейским чином вместе со своим братом протоиереем Вадимом Смирновым, позже принявшим монашество с именем Никон и ставшим настоятелем Московского подворья Афонского Пантелеимонова монастыря. (Сейчас отец Никон подвизается на Святой Горе Афон). Затем они отслужили первую Божественную литургию. Службы пошли ежедневно: утром и вечером, утром и вечером… И каждый день были причастники! Выглядело это интересно: одна цепочка спускалась вниз по ступенькам храма - к запивке, другая цепочка поднималась по ступенькам вверх - к Чаше. Между службами привлекались к труду паломники, потому что крутые деревянные лесенки нужно было подмести, промыть. Только успеют сделать уборку в храме, начинается следующая служба. А когда пройдет по ступенькам человек 80 - то вниз, то наверх, снова надо убирать. Я хорошо запомнил 6 июня 1988 года. В Троице-Сергиевой лавре открылся Поместный Собор, приуроченный к 1000-летию Крещения Руси, а к нам в этот день пришло очень много народа и было более 40 причастников. В какой-то момент появилось ощущение, что плотина, долго сдерживавшая воду, рухнула. С одной стороны, советская власть еще была, был еще жив Советский Союз, но стало очевидным, что уже никак не удержать религиозно-церковную жизнь.

На этом Соборе был канонизирован преподобный Амвросий Оптинский. Как и от кого братия узнала о прославлении старца?

От нашего наместника архимандрита Евлогия. Он поехал на Поместный Собор с иеромонахом Мелхиседеком (Артюхиным), а мы перед самым чином канонизации отслужили последнюю панихиду на могилке старца Амвросия. После того, как отец Евлогий позвонил нам из Лавры и сообщил, что чин канонизации совершился, мы отслужили молебен. В монастыре еще не было иконы старца, поэтому пришлось взять один из его дореволюционных портретов и циркулем аккуратненько вокруг головы провести полоску. Нимб как бы обозначился. Получилась такая икона. Поставили ее посреди храма и первые молебны, первую Литургию служили перед ней. Надо сказать, что на этом юбилейном Соборе многие архиереи стали приглашать архимандрита Евлогия в свою епархию с тем, чтобы он рассказал о возрождении Оптиной Пустыни. Подъем был необыкновенный! И батюшка потом ездил, рассказывал… Люди с большим энтузиазмом слушали его, собирали пожертвования на Оптину пустынь. Хотя буквально через несколько месяцев по всей стране стали открываться монастыри, но мы оказались как бы на полшага впереди: какие-то общецерковные средства из разных епархий поступали к нам, поддерживали монастырь, помогали выходить из разрухи. Приснопамятный митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев) был председателем Издательского отдела Московской Патриархии, и на прошениях с просьбой оказать материальную помощь он ставил резолюцию: кому-то 2 тысячи рублей перечислить, кому-то - 3 тысячи. А в наш монастырь - Владыка так почитал оптинских старцев! - он перечислил 200 тысяч рублей. Очень крупная сумма на то время. Я был казначеем, поэтому в памяти и «зацепились» те немалые суммы, которые некоторые архиереи жертвовали от всей души. Например, приснопамятный архиепископ Пензенский и Кузнецкий Серафим (Тихонов), (подвижническим трудам которого посвящен изданный в его родной епархии двухтомник «Святитель пламенеющий»), привез в дар от Пензенской епархии 40 тысяч рублей. В другой раз он отправил с пожертвованиями для поддержки Оптиной пустыни своего секретаря - ныне здравствующего митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия (Судакова), управляющего делами Московской Патриархии.

Прославленной старцами обители помогала чуть ли не вся страна, пробуждающаяся после затяжной болезни атеизма. Монастырь креп духовно и материально, но нагрузка на братию, вероятно, была огромная? Отец Феофилакт, а какие Вы несли послушания, помимо названного?

Когда мы переходили из Лавры в Оптину, в Лавре насчитывалось где-то человек 140 братии и за каждым было закреплено какое-то свое послушание. Здесь же отец-наместник (жизнь заставляла) столько послушаний давал, что я, увидев, что все запомнить не могу, взял и записал их на листочке. Вышло 16 послушаний. В самом начале отец Евлогий сказал мне: «Ты будешь экклисиархом». От этого слова повеяло древностью. Афоном повеяло! То есть я должен был отвечать за все, что происходит в храме. Был уставщиком, регентовал. Отвечал за корреспонденцию и посылки, одно время заведовал монастырской библиотекой, водил экскурсии. Поначалу нас подвизалось совсем немного, послушаний оказалось достаточно, но ропота не возникало.

Бог поругаем не бывает, или как студентки-комсомолки «поменяли акценты»

Отче, но ведь далеко не всем нравилось, что в Оптиной пустыни возобновилась монашеская жизнь. Чувствовала ли братия какое-то противодействие и, если встречала косые взгляды, то как реагировала?

Кажется, в газете «Известия», в одном из летних номеров за 1988 год появилась заметка, суть которой сводилась к следующему: в недавно открытую Оптину пустынь направили молодых монахов. Откуда они взялись в советское время? Был брошен клич студенткам московских вузов поехать и разобраться с этим вопросом. Некоторые девушки с комсомольским задором приступили к исполнению «важной миссии». Приехав сюда, они начали ходить на все службы, и такое началось! К примеру, я регентую в храме, а девушки станут сзади и прижимаются к тебе. Вот тогда я почувствовал силу монашеской мантии! Реально увидел, какая это защита для монаха! Или служу Литургию, в конце даю крест для целования. Что делают студентки-активистки? Многажды целуют твою руку, становится щекотно, крест чуть не выпадает. Дальше: пойдем, допустим, мы из монастыря в скит, а то и просто прогуляться по лесу, где растут реликтовые сосны, дубы, липы и клены, так эти девушки забегают вперед и начинают друг дружке в пояс кланяться. Привлекают к себе внимание. Но самое-то интересное, чем все закончилось. Все они приняли Крещение, а некоторые даже стали потом насельницами Шамординского женского монастыря!

В одной своей проповеди Вы произнесли такие слова: «Пускай Господь через сегодняшнее Евангелие поможет нам поменять эти акценты внутри нашей души, поможет нам придти в правильное внутреннее духовное устроение». В отношении тех событий 30-летней давности можно утвердительно сказать, что девушкам «поменять акценты» внутри их душ помогла Оптина Пустынь?

Можно утвердительно сказать, что это был наглядный пример, как Божья благодать и оптинские старцы преобразили прибывших сюда с намерениями, отличными от тех, с какими ехали к нам богомольцы. Мы увидели, что зло, которое возникло при удалении от добра, Промысл Божий пресек и - что особенно важно - обратил задор девушек к добрым и благим последствиям. Добавлю: очень многим Оптина Пустынь помогла придти в правильное духовное устроение. Я уже был в Москве - настоятелем храма Живоначальной Троицы в Останкине, где тогда находилось подворье Оптиной Пустыни, но в обитель наведывался. Вспоминается, как в один из своих приездов я пришел в монастырскую баню. Люди помылись, стали одеваться, а один из трудников начал с воодушевлением говорить. Я слушал его и думал: «Боже мой, чего только в твоей речи нет! И какой-то гностицизм, и весь Восток - Рерих, Блаватская и Мережковский со своим неохристианством. Такой густой замес, почти все ереси присутствуют». Видимо, паренек пришел в монастырскую баню, попарился, душа открылась, и он в таком братском кругу стал делиться тем, чем сам проникся, принял за истину. Я как-то запомнил его лицо. Потом через два года Господь снова показал мне этого человека. Приехал я в монастырь в очередной раз, сослужил на Литургии, а он, ставший иноком, иеродиаконом, говорил на той службе проповедь в переполненном храме. Да как говорил! Спокойно, естественно, без бумажки, не читал по какому-то сборнику проповедей. Говорил свою проповедь на основании трудов святых отцов, на основании Слова Божия, цитировал по памяти Евангелие. Подумалось не без волнения: «Тот человек и этот - что было и что стало! Вот что Оптина делает с людьми!»

Отец Евлогий стремился укоренить уставное монашеское богослужение

Батюшка, некоторые из тех, кому посчастливилось видеть своими глазами начало возрождения обители, отмечают, что службы здесь были очень длинные…

Длинные службы в возрождающейся Оптиной - это отдельный разговор. Мы сразу почувствовали, что отец Евлогий - натура творческая в литургическом плане. Практически каждый день он вносил изменения в устав, то есть устав постоянно прибавлялся, становился все шире-шире, больше-больше. И число братии росло. У нас появилось два клироса. Отец-наместник с самого начала был за то, чтобы пели антифонно, чтобы вся братия читала, даже паломников привлекали. Это оказалось чрезвычайно важным. Сегодня многие из тех, кто тогда только начал воцерковляться, стали игуменами монастырей, насельниками обителей. А кульминацией долгого в монастыре богослужения, наверное, было то, что сопоставимо со Святой Горой Афон. Один раз на праздник Святой Троицы служба началась в четыре часа дня. После малой вечерни с акафистом мы пошли поужинали и начали всенощное бдение. Оно шло всю ночь, потом была ранняя Литургия и небольшой технический перерыв, потом пошла поздняя Литургия, вслед за ней - Великая вечерня с чтением коленопреклоненных молитв. Закончили мы в три часа ночи. Получается, служба шла 23 часа в сутки. Не замкнули один час… Вот это в моей памяти осталось. Думаю, что и в памяти других людей. А так службы, скажем, всенощные бдения, шли по восемь часов. Начинали мы служить в четыре часа малую вечерню и завершалась она к 12 ночи. В Рождественский пост порой даже междучасье читали, что сегодня крайне редко бывает не только в приходских храмах, но и в монастырях Русской Православной Церкви. Отец Евлогий всячески пытался укоренить уставное монашеское богослужение. И люди это ценили. Откуда только они к нам не приезжали и при этом часами стояли на службах! Может, поначалу многое не понимали, но сам дух богослужений давал ответ на те вопросы и потребности внутренней жизни, которые возникали. Некоторые приезжали после довольно тяжелой жизни, тяжелых событий и размышлений. Время-то было непростое. В те годы в оптинском храме можно было увидеть хиппарей, наркоманов, бомжей, бывших зэков. Длинные службы, я в этом убежден, сыграли свою положительную роль. На той - длившейся без малого сутки! - праздничной службе прозвучало восемь проповедей, которые помогли молящимся углубиться в суть этого праздника, праздничного богослужения. Где еще такое было? И сам отец Евлогий любил читать проповеди, и нас к этому приучал.

Вы знаете, батюшка, не раз доводилось слышать от настоятелей и настоятельниц монастырей, что паломники и духовные чада приезжают в их святую обитель из разных концов страны, не взирая на расстояния. Прилепляются к ней душой, стараются чем-то помочь. А вот местные жители, бывает, смотрят на монастырь как на некую помеху их жизни. Что Вы скажете по этому поводу?

На первых порах недоброжелательное отношение к нам местных жителей чувствовалось явно. Особенно остро оно проявилось, когда мы закрыли рощу между монастырем и скитом. Там еще оптинские старцы сосны сажали и воздух был уникальный! Но через это заповедное место напролом ездила всякая техника, валила деревья, и роща могла погибнуть. Мы трактором перекопали землю с одной стороны и с другой, чтобы невозможно было проехать. Это, конечно, не понравилось местным жителям. В первую очередь тем, у кого имелись дачи за рощей. Пришли они к скиту, группа возмущенных людей, и стали нам выговаривать: они тут живут десятки лет, никаких монахов здесь не было. Мол, кто такие, эти монахи, откуда взялись? Почему начинают чудить: взяли и закрыли проезд через сосновый бор! Но минуло несколько месяцев, и люди, живущие неподалеку от обители, стали меняться. Например, сами призывали наместника: придите, посмотрите, у нас ступенькой дома является надгробная плита. Может, она связана с кем-то из оптинских старцев? Мы готовы ее отдать. Заберите!

Жизнь шла своим чередом. Братия привела в порядок Пафнутьев колодец или источник святого Пафнутия Боровского. Еще старец Амвросий оптинский направлял туда многих: «Пойди, окунись». Люди шли и исцелялись. А старец говорил: «Видишь, тебя преподобный Пафнутий исцелил!» Хотя многие понимали, что получили они исцеление по молитвам батюшки Амвросия, который по великому смирению прикрывал свою благодать, силу своей молитвы. Когда мы прибыли в Оптину, чудотворный колодец находился в плачевном состоянии. Несколько грузовиков высыпали туда грязь, мусор. Но источник с сероводородной водой пробил родник в реку. Длинные водоросли разных цветов - синие, фиолетовые, голубые, желтые - колыхались, создавая причудливую картину, и было видно, как родник впадает в Божью реку Жиздру. Отец-наместник благословил вычистить колодец. На дне мы нашли дореволюционные монеты XIX века и более раннего периода. Колодец был восстановлен, вода в нем все время обновлялась, архимандрит Евлогий благословил нас совершать там Таинство Святого Крещения. Крестилось тогда очень много людей. Порой до 35, 40 человек в день. Крестить мы начинали в Введенском соборе, потом шли на святой источник, люди погружались в воду с головой, и можно было крестить полным чином. Затем все возвращались в храм, священнослужители миропомазывали и воцерковляли новокрещеных.

В июне нынешнего года исполнится 10 лет, как отец Феофилакт был назначен наместником Воскресенского Ново-Иерусалимского ставропигиального мужского монастыря, о котором можно с гордостью сказать: он восстановлен в наши дни усилиями Церкви, государства и всех, кто дорожит историей родного Отечества. Два года назад Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл освящал Воскресенский собор, являющий собой копию Воскресенского собора во Святом Граде Иерусалиме. На малом входе за многолетние труды по восстановлению монастыря Предстоятель нашей Церкви возвел игумена Феофилакта (Безукладникова) в сан архимандрита. Постриженик Троице-Сергиевой лавры, стоявший у истоков возрождения Свято-Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина Пустынь, отец Феофилакт за время пребывания в двух прославленных обителях впитал в себя их дух, и этот дух сегодня чувствуется в монастыре, воплотившем в жизнь удивительный замысел Патриарха Никона. Обитель действительно стала частичкой Палестины на Московской земле.

Фотограф: Владимир Ходаков

Также представлены снимки из архива архимандрита Феофилакта (Безукладникова)

Веками сложилось в православной церкви убеждение, что монахи должны жить в монастыре. ХХ век внес свои коррективы - монахи теперь служат на приходах в городах, активно занимаются стяжанием денег, постоянно общаются с женщинами. При этом уверяют себя и верующих, что не испытывают никакого соблазна. И вот что самое удивительное - мир их любит! Вспоминается случай из жизни первых монахов-пустынников. Один молодой монах спросил у старца: “Отче, должен ли я теперь полностью отречься от мира?” - “Не беспокойся, - отвечал старец, - если твоя жизнь действительно будет христианской, мир сам немедленно отречется от тебя!”

Формально епископом Москвы считается Святейший Патриарх Алексий II, но по сути рулит духовной и материальной жизнью столицы владыка Арсений, его викарий. Сегодня в столице около 600 храмов. Первопрестольная разделена на благочиния - их 15. Во главе каждого - священник или монах. Благочинные отчитываються перед владыкой Арсением. Недавно он почувствовал себя ущемленным. В беседе с близким священником признался: “Какой-то ставрополец (так называют в церковных кругах епископа Ставропольского и Чеченского Феофана) давно владеет роскошной квартирой на старом Арбате, выстроил дачу на Николиной Горе. А я вынужден ютиться в квартирке на Олимпийском проспекте да коротать дни в патриаршей резиденции в Переделкине”.

Эта жалоба немедленно достигла благочинных. Раз в полгода являются они к владыке с отчетами и пухлыми конвертами. Каждый приносит как минимум полмиллиона российской валюты. Как распоряжается владыка Арсений этими приношениями - никто не знает. Говорит, что все идет на нужды патриархии. Никаких расписок, ни подобия учета денег владыка не ведет. Кроме этого существует жесткая такса. Если провинциальный священник хочет получить в Москве приход, он должен принести сребролюбивому владыке от 25 до 50 тысяч американских рублей. Так что бедным его никак не назовешь. Недавно владыка приобрел квартирку на старом Арбате (Староконюшенный переулок, д. 41), пока на подставное, довольно симпатичное женское лицо. И досталась она всего-навсего за 750 тысяч долларов. Необходимо вложить в ремонт еще тысяч триста. Но это уже мелочи.

Безукладный приход

В конце 80-х годов к патриарху обратился главный нарколог Москвы Эдуард Дроздов с предложением восстановить храм в честь иконы Божией Матери “Отрада и Утешение” на Ходынском поле. Он был выстроен великой княгиней Елизаветой Федоровной после убийства мужа - великого князя Сергея Александровича. Просьба Дроздова была удовлетворена. Зарегистрировали общину. Архитектор Эдуард Наседкин подготовил необходимую документацию и в течение 15 лет руководил восстановлением храма-памятника. Понадобилось 9 лет, чтобы поднять его из руин. В 1999 году он был освящен патриархом. Несколько членов общины удостоились церковных наград. Началось восстановление больничного храма святых бессребреников и целителей Космы и Дамиана при Боткинской больнице. Но тут настоятеля отправили на Север России поднимать разоренную епархию.

Владыка Арсений не упустил шанса и назначил нового настоятеля - игумена Феофилакта Безукладникова. Принесло его в Москву откуда-то с дальнего Севера, и попал он поначалу в Оптину пустынь. Когда московская интеллигенция задумала передать храм в музее-усадьбе Шереметевых Русской церкви, то его настоятелем стал 28-летний иеромонах Феофилакт. Поначалу вел себя тихо. Потом вошел в силу и потребовал выделения гектара земли для нужд подворья. И отхапал ее у музея. Первая акция, прославившая ретивого игумена, - разграбление реставрационных мастерских музея в мае 1998 года. Музейщики долго ходили по судам, но поскольку мастерские находились на храмовой земле, то действия Феофилакта были признаны законными.

Тогда-то я начал присматриваться к Феофилакту. Оказывается, Гриша (мирское имя монаха) с детских лет проявлял жгучий интерес к женскому полу. Но родители готовили его к высокой епископской карьере. Широкая натура Гриши (сверстники звали его Распутиным) полностью развернулась, когда он стал настоятелем Останкинского храма. Не пропускал ни одних крестин, выбирал молодых женщин и заставлял их раздеваться догола. Жалобы сыпались на женолюбивого иеромонаха, но он нашел подход к владыке Арсению. Вскоре стал игуменом и был в 2000 году награжден президентом Ельциным медалью ордена “За заслуги перед Отечеством” II степени - “За большой вклад в укрепление гражданского мира и возрождение духовно-нравственных традиций”.

Быть может, президенту стало известно, что Гриша-Феофилакт наконец-то остановил свой выбор на красавице Жанне, которая родила ему очаровательную дочку. Владыка Арсений сделал Феофилакта настоятелем второго храма и благочинным Всехсвятского округа. И раньше-то его не просто было найти. Став благочинным и семейным человеком, он неуловим. Приезжает как-то священник за получением миро, а благочинного нет. Отвечают ему: “Крестит”. Приезжает второй раз. Ему говорят: “Нетути. Отпевает”.

А в новом храме сказал прихожанам: “Я вас всех разгоню!” И действительно, в январе этого года прошла ревизионная проверка. Никаких нарушений не обнаружено, но разогнаны все, кто в течение 15 лет самоотверженно восстанавливал храм. Несмотря на растоптанные судьбы строителей храма и преданные поруганию полученные ими патриаршие награды, действия Феофилакта опять признаны законными. Настоятель приезжает вечерком для того, чтобы опустошить церковную кружку. Забыто восстановление больничного храма. Священники следуют примеру настоятеля и куют деньгу. Благо, что рядом открылся морг. В храме отсутствует дежурный священник - он теперь дежурит в морге. А Феофилакт нацелился на Тульскую кафедру. Собирает деньги для того, чтобы пробиться в епископы.

Больное православие

Это проблемы не только Русской церкви. Первой оказалась поражена Греческая церковь. Греческие священники давно и легально занимаются коммерческой деятельностью. Второй скандал разразился в Иерусалимской церкви. В начале лета был смещен за коррупцию патриарх Ириней. Глава Элладской церкви архиепископ Христодул заявил, что “были приняты все необходимые меры для самоочищения и для защиты священного института Церкви”. Были отправлены на покой два скандальных митрополита и несколько архимандритов.

В России же тишь да гладь. Постоянным членом Священного синода по-прежнему остается митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев). Свои первые миллионы он сделал на табачных аферах в середине 90-х годов. Недавно поведал любимой газете “Радонеж” о невинных увлечениях. Вилла в Швейцарии дает возможность заниматься горными лыжами, а уединенный коттедж в Финляндии - плаванием. Владыке скоро 60 лет - важно сохранить хорошую физическую форму для борьбы за патриарший престол. Состояние Гундяева перевалило за миллиард долларов.

Увлекшись служением золотому тельцу, епископы забыли о мудрых словах апостола Павла: “Те же, кто хочет разбогатеть, впадают в искушения и попадаются в капкан множества глупых и вредных желаний, которые тащат людей в пучину крушения и гибели. Корень всех зол - любовь к деньгам. Есть люди, которые в погоне за ними сбились с истинного пути веры и отдали себя во власть неисчислимых терзаний”.