Почему у еврея борух горин русская фамилия. Борух Горин: «Чечня особенна тем, что там нет евреев
Борух Горин. Фото: личная страница в Facebook
— Кто такие чеченские евреи? Есть ли у этой общины какие-нибудь особенности?
— Чечня особенна тем, что там нет еврейской общины, там нет евреев. Выражение «чеченская община» уже само по себе тянет на сенсацию. Ни в Грозном, ни вокруг нет евреев вообще. Может быть, двух-трех человек мы могли бы пропустить, но социальной общины этнических евреев после чеченских войн там не осталось. Поэтому любые заявления с позиции чеченской еврейской общины фантасмагоричны. У еврейской общины Чечни не может быть позиции по техническим причинам.
— Можно сказать, что человек, которого мы видели на вчерашнем видео — подставное лицо?
— Я с ним лично не знаком, не могу судить, кто это. Он может быть человеком из Пятигорска или из Махачкалы — не знаю. Но кем бы он ни был, он ни в коем случае не может представлять евреев Чечни, во-первых, ввиду отсутствия таковых, а во-вторых, в силу того, что никакой официальной позиции еврейской общины по этому вопросу сформулировано не было. Этот человек не является официальным представителем какой-либо общины, так что это только достойная комментариев позиция отдельного человека.
— То есть мы даже не можем говорить о каком-либо давлении, потому что в Чечне нет полноценной еврейской общины?
— Да, именно так. Не могу судить о том, что двигало именно этим человеком. Но ни на какую чеченскую еврейскую общину давление оказывать невозможно — там нет общины.
— Как к этому отнеслись в российской общине евреев?
— Тут нужно оговорить, что единой позиции по какому-либо вопросу у евреев России быть не может. И не надо путать еврейскую общину с евреями России. Община — это организация со своей структурой, у нее есть или отсутствует позиция. Что касается противостояния на Храмовой горе, то позиция еврейской общины России, по крайней мере Федерации, которую я представляю, очевидна: стрельбу с убийством двух полицейских, между прочим не евреев, осуществили не власти Израиля, а террористы, и представить себе, что в каком-либо общественном месте мира, от Парижа до Москвы, на месте убийства террористами двух полицейских не усиливаются меры безопасности, просто невозможно, это абсурд. Только если речь не идет о странах четвертого мира, где никакого порядка нет. Это касается и закрытия мечети в день теракта, и то же самое касается усиления мер безопасности сейчас. Палестинцы проводят так называемые «дни гнева»: перед входом на Храмовую гору установлены металлоискатели, по-моему, это абсурд. Произошел террористический акт, убиты полицейские, мне кажется, любой разумный человек понимает, что невозможно не усилить меры безопасности. Что касается задержания муфтия, то я знаю, что он был задержан за призыв не подчиняться полиции в самый разгар конфликта. Связывать это с межрелигиозным конфликтом можно только ради провокации. Никакого противостояния религий на самом деле нет. Если бы теракт произошел в универмаге, его бы сразу закрыли. Если бы директор универмага призывал клиентов не расходиться, его бы задержали. Это разумная позиция вне зависимости от вероисповедания. Произойди это в Судане, я бы говорил то же самое.
— Рамзан Кадыров сказал, что никакие решения не должны вредить дружеским отношениям между Чеченской Республикой и Иерусалимом. Действительно ли у Чечни с Иерусалимом дружеские отношения?
— Тут можно подписаться под тезисом, что этим отношениям ничего не должно вредить. Насколько я знаю, Чечня входит в состав Российской Федерации, а отношения Российской Федерации с Израилем находятся на беспрецедентно высоком уровне. Если есть какие-то особые отношения между Чечней и Иерусалимом, то Рамзану Кадырову об этом больше известно.
— А если рассматривать отношения Чечни и Израиля в конфессиональном плане?
— Если говорить о конфессиональном, то мы до последнего времени наблюдали достаточно редкую для взаимоотношений между исламской уммой и еврейской общины ситуацию в Российской Федерации, где арабо-израильский конфликт не оказывал влияния на эти отношения. Достаточно сдержанную позицию занимает российская умма в этом вопросе. Конечно, по разным причинам, в том числе, потому что руководству России хорошо известно, что такое терроризм. Надо отметить, что в последнее время мы стали свидетелями некоего обострения: было соответсвующее заявление верховного муфтия Гайнутдина в так называемый День Аль-Куц, День Иерусалима. Через несколько дней было еще одно заявление одного из муфтиев — это нехорошо. Но назвать это тенденцией сложно, я надеюсь, что все сейчас переведут дух и вернутся к тому, чтобы ни в коем случае не делать из арабо-израильского конфликта межрелигиозный и не вовлекать в него исламские и иудейские общины.
Представитель еврейской общины Чеченской Республики 19 июля опубликовал видеобращение от лица всех евреев Чечни, поддержав позицию главы республики Рамзана Кадырова в конфликте вокруг мечети Аль-Акса в Иерусалиме. У мечети на Храмовой горе 14 июля был совершен теракт, в результате которого погибли двое полицейских. Затем был ограничен доступ к Аль-Аксе, а верховный муфтий Израиля был задержан. Кадыров заявлял, что такие «необдуманные действия» не должны вредить отношениям Чечни и Израиля. Глава Чечни выразил надежду, что в действиях Израильского руководства возобладают разум и желание жить в мире и согласии с исламским миром. Эти слова и поддержали чеченские евреи.
Интервью с главным редактором издательства «Книжники» и генеральным директором одноименного издательского дома Борухом Гориным
Интервью: Михаил Визель
Фото предоставлены издательским домом
Эпитет «народ книги» прилагается к еврейству со времен разрушения Иерусалимского храма и последующего Рассеяния — когда иудеям действительно пришлось искать в письменных источниках — священных книгах и многослойных толкованиях на них — полноценную замену утерянному религиозному центру, вокруг которого можно сплотиться, чтобы сохранять идентичность. В XX веке ситуация опять перевернулась: после страшных катастроф первой его половины угроза полного физического уничтожения, к счастью, отступила. Но одновременно отступила и жизненная необходимость того самого сплочения вокруг книги — что как раз и ведет к размыванию идентичности. Издательство «Книжники» и созданный на его основе издательский дом пытается, и небезуспешно, этому воспрепятствовать. Как это происходит, мы беседуем с ключевой фигурой «Книжников» Борухом Гориным.
Итак, издательство «Книжники» появилось в 2006 году…
Борух Горин:
Задумано было в 2006-м. Сначала появился журнал «Лехаим», который и сам издавал какое-то количество книг.
Тогда давайте сделаем еще шаг назад. Итак, журнал «Лехаим» появился…
Борух Горин:
В 1991 году. Журнал «Лехаим», надо сказать, совершенно не похож на своих собратьев во Франции, в Америке или Израиле. По сути это пять журналов под одной обложкой. Он одновременно журнал литературный, журнал политической аналитики, религиозного просвещения, культурологический плюс академический, что совершенно неестественно. Так не может и не должно быть. Но это данность. Мы не можем издавать пять журналов, а других нет.
А еще при нем мы издавали время от времени какие-то книги, одну-две в год. Задолго до «Книжников» издали «Мастера» Бернарда Маламуда . Издали «Надежду» Германа Вука .
То же произошло с издательством «Книжники». Мы хотели, но не могли стать издательством только религиозной литературы.
А светская литература, я убежден в этом, служит звеном, связью между поколениями.
Просто потому, что не существует этого звена, а без атмосферы нет традиции. Наших родителей растили в светском обществе, вне еврейской традиции. Но у них были бабушки и дедушки, которые воспитывались еще в традиции. А у нас и наших детей таких бабушек и дедушек нет. Думаю, в роли таких бабушек и дедушек может выступать хорошая книга.
Поэтому так важно было начать с украденного пласта еврейской культуры, с того именно, чего советские люди были лишены.
Прежде всего это литература на идише. С идишем ведь произошла абсолютная катастрофа. Надо понимать, что в 1930-е годы идишская литература была не просто многообещающей. Она находилась на таких невероятных высотах, что представить себе, что через двадцать лет не останется и десяти крупных писателей, которые будут писать на этом языке, и не больше ста тысяч - после десятков миллионов - тех, кто сможет это читать, было невозможно. Дело не только в Холокосте, как можно подумать. Американские евреи перестали читать на идише не из-за Холокоста. У них была вполне добровольная ассимиляция, желание оставить котомку, с которой дед приехал на Эллис Айленд , навсегда в прошлом, стать настоящими американцами.
Это один уровень катастрофы. А другой, уже сугубо советский: эти книги просто перестали существовать в контексте советской литературы, советской книжности.
И это была первейшая задача - представить миру, что на еврейская литература не закончилась.
Что были великий Хаим Граде , великий Башевис-Зингер - неизвестный, даже несмотря на .
После Шестидневной войны 67-го года отношения СССР с Израилем резко испортились. Неудивительно, что израильская литература не приветствовалась. Но ведь идишские писатели были скорее американцами, чем израильтянами?
Борух Горин:
Этот огромный пласт литературы с идиша просто некому было переводить. Но к 2006 году уже появились люди, которые могли переводить с идиша. Возникла школа. Только благодаря ей мы смогли запустить серию «Блуждающие звезды», больше тридцати томов. Все главное, что было написано на идише прозой, мы на сегодняшний день перевели.
Эта серия выделилась из другой, большей - из «Прозы еврейской жизни». Всем известная синенькая серия, в которой сто пятьдесят томов. В ней поначалу выходили переводы и с идиша, и с иврита, и с других языков, и то, что написано на русском. Как называется, так и есть - проза еврейской жизни. Название придумал Асар Эппель , прекрасное, по-моему, в своей многозначности. Здесь и проза как проза, и проза в том смысле, что перед нами вполне реальная еврейская жизнь разных диаспор на многих языках. Переводы с финского, норвежского, нидерландского, конечно, с английского. Плюс с немецкого, с идиша, с иврита, с польского. Это для нас очень важная серия, она закрывает более-менее еврейскую литературу XX века. Собраны книги, которые, на наш взгляд, на взгляд наших экспертов, полнее всего отражают жизнь диаспоры. Есть даже по одной книге о жизни евреев в Иране, в Сирии. Прекрасные книги. Они открыли для меня совершенно невозможное и не существующее в моем представлении современное арабоязычное еврейство. И ты понимаешь, что все совсем не так, как ты себе представлял. Это действительно вход в чужую цивилизацию, в неизвестный тебе мир. И вход не на правах туриста, а на правах эксперта. Ты становишься одним из. Ты находишься рядом, видишь все изнутри.
Но в серии «Проза еврейской жизни» у нас не только современная литература. Это в основном книги, написанные в XX веке. При советской власти они не переводились, несмотря на их высочайший уровень. Скажем, Филип Рот, один из главных американских писателей XX века, на русском был представлен минимально. Сола Беллоу тоже, считайте, не было, одна книга. Маламуд - почти никак.
Здесь надо понимать, что это не писатели диаспоры, это выдающиеся прозаики. Сол Беллоу - лауреат Нобелевской премии, - единственный обладатель всех американских литературных премий. Бернард Маламуд - учитель поколения. Их не существовало на русском. А параллельно был второй ряд замечательных писателей, англоязычных, но не американских. Скажем, Мордехай Рихлер , выдающийся канадский прозаик. Для канадской литературы это одно из имен первого ряда, а может, и первое. Но у нас его не знал никто.
Эту лакуну наша «Проза еврейской жизни» за десять лет заполнила, причем результат оказался даже несколько бòльшим, чем можно было ожидать. Сформировался свой рынок. Сети знают, что у нас нужно брать еврейские книги.
Но мы сами не ждали, что станем крупнейшим переводным еврейским издательством в мире.
В мире - не в России!
Тогда почему не у вас вышли Амос Оз и Этгар Керет?
Борух Горин:
Скажу сразу: у нас выходил. Но издать книгу мало, нужно еще донести ее до читателя и продать. Система книготорговли в России устроена таким образом, что небольшому издательству выжить непросто. Именно поэтому с фондами, которые нас поддержали на начальном этапе, мы на первые годы вывели для себя правило издавать все книги совместно с издательством, у которого есть собственная служба распространения. Сначала были два издательства, с которыми мы сотрудничали, - «Б.С.Г.-Пресс» и «Текст». Когда директор «Б.С.Г.» Александр Гантман
скончался, остался только «Текст».
И именно благодаря «Тексту» Шалев в России стал тем, кем он стал. Здесь, конечно, огромная заслуга принадлежит и выдающемуся переводчику Рафаилу Нудельману , и его жене Алле Фурман . Они сделали Шалева русским евреем. Оба умерли, увы, в течение последнего года. Но что произошло? Возник этот удивительный эффект совпадения. Неожиданно для нас самих эти первые книги Шалева в конце 2000-х полюбил чрезвычайно тогда популярный Виктор Шендерович , он много раз упоминал их в эфире.
Шалева оценили Улицкая , Быков , и он стал читаемым и любимым в России писателем.
С Озом, как видим, такого не произошло. Это я к тому, что мы, может, на каком-то этапе и перекупили бы эксклюзив. Питерская «Амфора» довольно быстро потеряла к нему интерес, видно, коммерчески он не пошел так, как они ожидали.
А дальше случилось то, что случилось: его издает «Фантом-пресс». Наше правило таково: если кто-то кого-то издает, так тому и быть. Все-таки мы не столько коммерческое издательство, скорее культуртрегерское. Если другое российское издательство работает с каким-нибудь израильским автором - это очень хорошо.
Так что за Керета я рад. Конечно, он должен быть на российском рынке. Но если это можем делать не мы, пусть будет так.
О Керете я спросил, потому что это писатель а) ивритоязычный, б) абсолютно светский.
Борух Горин:
А чем от него отличается Шалев? Он более чем светский и тоже ивритоязычный. В «Прозе еврейской жизни» и в других сериях, и в фикшн, и в нон-фикшн, у нас большинство писателей светские. Один Филип Рот чего стоит! Керет по сравнению с ним монашка.
Меир Шалев / фото предоставлено издательским домом
С Филипом Ротом тоже интересная история. С ним работали тоже не мы. Мы издали когда-то «Прощай, Коламбус», отличную книжку, с которой он ворвался в американскую литературу. А потом Рот долго был не у нас. Почему? Конечно, он наш писатель. Но его издавали питерские «Лимбус-пресс» и «Амфора». И опять-таки он не стал тем, кем должен был стать в России. Мы готовы были его издавать, обращались к правообладателям, а нам отвечали, что эксклюзив у Питера. Три года назад права освободились. Не знаю, что там случилось с «Лимбусом», но работать с книгами Рота они перестали. Вдобавок ко всему они нарушили порядок выхода книг. У самого Рота и его правообладателей это четко прописано: нельзя издать только то, что ты хочешь. Хочешь издать это - издавай сначала вот это и вон то. Это понятно, романы Рота объединены в циклы. А «Лимбус» не сделал этого.
Так что мы с удовольствием купили этот эксклюзив и стали работать. В этом году мы издаем шесть томов Филипа Рота. Шесть томов за год.
Борух Горин, Асар Эппель, Людмила Улицкая/фото предоставлено издательским домом
Но, извините за цинизм, он умер.
Борух Горин:
Если вы о хайпе, то нет. Мы выпустили «Американскую пастораль» еще при его жизни. Переиздали причем. И книга пошла. Честно скажу, я не вижу, что после смерти Рота продажи существенно выросли, нет этой прямой корреляции. Конечно, на рынке его знают. Обидно, что его объективно плохо издавали, плохо промотировали, не сумели сделать его тем, кем он должен был стать. Рот ведь не просто великий писатель, он очень русский писатель в известном смысле. Понятный русскому читателю. Да, рынок прихотлив,
но почему Шалев в России должен был стать мегаявлением, а Оз или Рот нет?
Не знаю, но это несправедливо, так не должно быть. Надеюсь, Рот станет нашим вторым Зингером , войдет в этот ряд форвардов: Зингер, Шалев, . Уж простите, но с точки зрения продаж это так.
Сейчас мы активно издаем Натана Ингландера. В Америке это писатель первого ряда. И это именно тот, кто должен завоевать здесь рынок.
Вы сказали, что в серии «Проза еврейской жизни» вышло 150 книг. За сколько лет?
Борух Горин:
В 2007 году вышла первая книжка.
За одиннадцать лет. Довольно серьезный портфель, серьезный каталог.
Борух Горин:
Это при том, что из нее вышли и другие серии. «Блуждающие звезды» откололись от «Прозы еврейской жизни» и существуют самостоятельно, Рота мы издаем в авторской серии. Ингландера тоже не издаем в «Прозе еврейской жизни», это самостоятельно живущие книги.
Вы предвосхитили мой вопрос: какие у вас еще серии, помимо «Прозы еврейской жизни»?
Борух Горин:
Есть ее сестра нон-фикшн, «Чейсовская коллекция».
Спонсировал банк «Чейз»?!
Борух Горин:
В правильном направлении мыслите. Но нет, даже не однофамилец: там Чейз, здесь Чейс. Это был Фонд Стэнли Чейс Фэмили, который поддержал эту нашу серию.
А я решил: вот есть Третьяковская галерея, есть Бахрушинский музей, так пусть будет Чейсовская коллекция.
Пусть войдет в историю человек, который имеет на это право: он поддерживал академические штудии во всем мире. Один из главных спонсоров академической иудаики в мире в 1990-е годы. И у нас в этой серии выходят серьезные академические труды. Биографии мы тоже там издаем. Такой крепкий нон-фикшн, очень хороший. Некоторые книги из «Чейсовской коллекции» тоже стали довольно популярными.
Какие?
Борух Горин:
Скажем, «Кодекс Алеппо», замечательное журналистское расследование Матти Фридмана, человека, который возглавлял «Ассошиэйтед пресс» в Израиле. Большой документальный детектив об исчезновении самого древнего списка Масоретской Библии в Алеппо. Он там доказывает, что в краже участвовало государство Израиль, разумеется, совершенно незаконным образом. Потрясающее исследование, оно было очень популярным. Еще в эту серию попала знаменитая «Книга хазара» («Сефер га-кузари») Иегуды Галеви
. Есть «Жизнь как квеч», такое смешное сочинение монреальского профессора идиша. «Квеч» означает ворчание, состояние, когда человек всем недоволен. Книга о том, как язык идиш отражает ашкеназский менталитет.
А каким образом вы пришли к детской литературе? Естественным путем? Родились дети, им понадобились книжки?
Борух Горин:
Совершенно естественным: еврейской детской литературы на русском почти не было, и на нее сформировался спрос. Было ясно, что это нужно, нас спрашивали об этом на каждой ярмарке по много раз. Мы попробовали, сначала робко, потом все более активно. Детские книги дороги в изготовлении, но они пошли у нас, как видим.
А что вы вкладываете в понятие «еврейская детская литература»? Это книги о Ное, об Аврааме? О Пуриме?
Борух Горин:
Нет. Для нас еврейская литература - это литература о еврействе. О евреях как евреях. Если книга об Эйнштейне
, то не как о физике, а как о еврее, о его еврейских переживаниях. Сугубо еврейские рефлексии, связанные с еврейской традицией, еврейской историей.
Наверное, вам хочется услышать и о наших неудачах. Пожалуйста: была у нас такая серия «Место встречи», мы ее выделили под чтиво. Детективы, любовные саги - жанровая проза, коротко говоря. Там выходили отличные книги: «Избранник» Хаима Потока , «Бессмертник» Белвы Плейн , такие «Унесенные ветром». очень здорово эту книгу перевела. Там же был сборник еврейской фантастики под редакцией . Казалось бы, абсолютно беспроигрышная литература. Но вот эти очень хорошие книги не пошли.
И наконец главный наш вклад в здание еврейского самосознания - огромная серия «Библиотека еврейских текстов», «БЕТ». Вторая буква еврейского алфавита. Второй уровень после художественной литературы и нон-фикшн, следующая ступень еврейского самоощущения, advanced. Там уже больше семидесяти томов, и это самые дорогие и сложные в изготовлении книги. Некоторые из них мы готовим по пять лет и больше. Это переводы классических текстов еврейской традиции, от Библии и комментария к ней до Талмуда и далее. Не просто перевод, но и обширный комментарий. Книги, о которых раньше говорилось: для самостоятельного изучения.
В начале этого года о такого рода литературе мне с гордостью говорил Михаил Гринберг. Они тоже издают комментированные священные книги. Как вы с «Гешарим» «делите поляну»?
Борух Горин:
Никаким образом мы с «Гешарим» поляну не делим, мы сотрудничаем.
Если я абсолютно искренне, положа руку на сердце, говорил, что счастлив, когда любое хорошее издательство берется за Керета или Оза, то это тем более верно, когда речь идет о «Гешарим». Как только я узнаю, что «Гешарим» взялся за какой-то обширный проект, это для меня облегчение, поскольку я теперь могу взяться за что-то другое.
Если, дай бог здоровья и благополучия Михаилу Львовичу, он через пятнадцать-двадцать лет будет издавать академические труды, - прекрасно. Если нет, значит, мы будем их издавать.
Академические проекты, переводы классических текстов - это уже не просто культуртрегерство, это тяжелейшая ноша.
И если кто-то готов подставить не то что плечо, а хотя бы мизинец, мы только счастливы.
О «Прозе еврейской жизни» и детской литературе еще можно говорить в коммерческих категориях, но уж остальное, чем мы занимаемся, не коммерческие проекты нисколько. И они не могут быть коммерческими, они нигде в мире не существуют как коммерческие.
Следовательно, они грантовые.
Борух Горин:
Мы начали с гранта на перевод Талмуда. Все остальное - работу дизайнера, корректора, полиграфию - оплачиваем мы, и это весьма серьезные затраты. Есть книги, которые мы и переводим на собственные средства. Более того, мы единственные в мире, кто издает это без финансовой поддержки со стороны. Никто больше так не делает.
Скажем, перевод комментариев к Пятикнижию. На Пятикнижие с переводом Раши мы получили грант, а Пятикнижие с переводом Ибн-Эзры сделали сами. Это огромные инвестиции. Мидраш мы издаем полностью сами. Было бы замечательно получить на это грант.
Но у нас меценаты не очень понимают, почему нужно поддерживать книгоиздание. Жертвовать на детдом, на строительство синагоги - это да. А на книги зачем? Они же будут продаваться.
Люди не понимают, что в Америке ни одна академическая книга по иудаике не вышла без гранта. Причем огромного гранта. На эту стипендию автор или переводчик сидит два года. Ничего такого у нас здесь нет. А платить мы обязаны столько, сколько стоит эта работа. Человек, который переводит классический текст с комментарием, сколько переведет за месяц? Три листа он может перевести добротно, не больше. И только этим все время будет заниматься. Значит, мы должны ему заплатить минимум две тысячи долларов, если он живет в Израиле, меньше просто не бывает. С налогами это три тысячи долларов. Иначе говоря, в книге только на автора мы должны заложить шестьдесят тысяч долларов. Пусть будет тираж в тысячу экземпляров, тогда себестоимость только авторских отчислений для каждой книги составит шестьдесят долларов. Плюс макет, полиграфия, доставка - до магазина такая книга дойдет за сто с лишним долларов. Кто за такие деньги может позволить себе ее купить?
Как же все это осуществляется?
Борух Горин:
Промыслом божьим. Мы относительно большое еврейское издательство. В одном месте зарабатываем, в другое вкладываем. Ни о какой достойной прибыли, которая может заинтересовать коммерсанта, речь не идет, можете мне поверить.
К счастью, всегда или почти всегда находится кто-то, кто готов разделить с нами эту ношу. «Прозу еврейской жизни» мы начинали издавать с американо-израильским фондом «Ави Хай». Они были спонсорами всей качественной академической еврейской жизни в России: «Эшколот», программы центра «Сэфер» - это их заслуга во многом. Нас тоже они активно поддерживали, спасибо им за это. Но поддержали и ушли, дальше мы остались сами.
Почему ушли?
Борух Горин:
Потому что ни один фонд не вечен, любой когда-то заканчивает свою деятельность в России. Вечных фондов не бывает. Чейсовский фонд существовал десятилетиями, но и он закрылся. Большинство американских благотворительных фондов живет на траст, который оставлен в наследство. В завещании обычно прописано, сколько лет его нужно распределять, и когда-нибудь эти годы заканчиваются. Это не Нобелевская премия, которая может жить столетиями, здесь никакого эндаумента нет. Так что был фонд «Ави Хай» в России, а теперь его нет. Почти нет.
Это не связано с нашей изменившейся политической ситуацией?
Борух Горин:
Нет, прямой связи нет. Но вот «Ави Хай» ушел с грантового рынка, и мы были вынуждены искать другие источники выживания. Да, первоочередная задача издательства - заниматься подготовкой текстов. Но чтобы содержать одну затратную книгу, нужно издавать как минимум десять доходных. Хотя и это пока утопия.
К счастью, мы нашли единомышленников, создали совет директоров, члены которого готовы инвестировать в книги.
Создатель этого совета директоров, Вадим Маркович Аминов , занимается железнодорожными перевозками, для него это благотворительность. Разумеется, профессиональная благотворительность - когда это не просто возьми деньги и накорми голодного, а придумай с ним вместе, как ему развиваться. Это инвестиции не столько в книги, скорее в инфраструктуру и систему распространения. Этим мы активно занимаемся в надежде, что сможем стоять на ногах настолько прочно, что, если уйдет очередной фонд, выдохнется очередной спонсор и закончатся гранты, мы все-таки сможем выжить самостоятельно. Выжить не только для того, чтобы поддерживать наши коммерческие проекты, но и оставаться культуртрегерами. Без этого никак.
Технический вопрос. Каков штат издательства и круг внештатных работников?
Борух Горин:
Штат в наше время понятие устаревшее. Сколько человек у нас принесло в издательство трудовую книжку? Человек семь включая меня. А занимаются подготовкой книг сотни. Прежде всего это израильская редакция: координаторы, переводчики, редакторы, комментаторы - всего человек семьдесят-восемьдесят, которые делают «Библиотеку еврейских текстов». Конечно, они не штатные сотрудники, а фрилансеры. Имеют право утром провести две пары в университете.
Довольно большой штат.
Борух Горин:
Конечно. Я вам больше скажу: думаю, с нами работают все русскоязычные специалисты по иудаике. Не думаю, что есть хоть один специалист в Израиле, кого сия чаша миновала.
«Борух» - так называется новый электронный альманах, который издается в рамках диалога «ИУДАИЗМ и ХРИСТИАНСТВО». Это издание, адресованное русскоязычному читателю, развивает проект, начатый журналом «Шабат шалом» на английском языке (главный редактор – доктор богословия Жак Дюкан).
Первое интервью журналу «Борух» с иудейской стороны дал Борух Горин, пресс-атташе Федерации еврейских общин России, главный редактор журнала «Лехаим».
«Борух»: Господин Горин! Этот альманах – Ваш тезка. Поэтому мы решили обязательно предоставить Вам слово в нашем первом номере! Спасибо, что согласились с нами побеседовать! Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь с самой идее христианско-иудейского диалога? Считаете ли диалог перспективной затеей?
Борух Горин: Сегодня в мире межрелигиозный конфликт, в силу религиозных различий или каких-то сил, использующих религиозные различия, представляет большую опасность. Лечением конфликта, конечно, является межрелигиозный диалог, но не тот, который сейчас ведется – это только видимость и пользы от него я не вижу, а другой. На мой взгляд, это, скорее всего, частные инициативы людей. Например, если бы студенты религиозного учебного заведения одной конфессии могли провести недельку в учебном заведении другой конфессии. Я говорю теоретически, потому что не вижу такой возможности.
«Борух»: Такой обмен возможен, по крайней мере, с адвентистскими учебными заведениями!
Борух Горин: Ну, я не могу вести официальные переговоры. И не имею в виду официальные учреждения, эти глянцевые витрины с благополучными студентами и цивилизованными преподавателями. Мы прекрасно понимаем, что главную скрипку в сфере веры играют не эти студенты и преподаватели. Если мы говорим об исламе, то там авторитетом пользуются выпускники не столичных религиозных школ, а каких-нибудь афганских медресе. Если говорить об иудаизме, то какие-нибудь незамеченные журналистами не очень благополучные ешивы в не очень благополучных районах Нью-Йорка выпускают гораздо более влиятельных и авторитетных богословов, нежели красивые официальные ешивы Нью-Йорк-сити. Представить себе учащегося хасидской ешивы, который захотел бы провести недельку в монастыре, я не могу. Это утопия. Легче себе представить, что эта ешива массово приняла христианство. Но я считаю возможным не межрелигиозный, а межчеловеческий, человечный диалог между представителями разных религий.
«Борух»: Для этого нужен энтузиазм конкретных людей?
Борух Горин: Даже не энтузиазм, а просто отсутствие границ, отсутствие добровольных гетто, когда люди настолько не заинтересованы в другом культурном пласте, что они не только думать не хотят, они видеть не хотят иноверцев.
«Борух»: И такие гетто сегодня существуют?
Борух Горин: Разумеется.
«Борух»: И такое гетто сегодня норма?
Борух Горин: Я считаю, что это норма для глубоко религиозных людей разных конфессий, пытающихся как можно более оградить себя от этого мира. Идеал христианского служения – монастыри. Если спросить воцерковленный народ, кто пример святости, они скажут – монахи! И я уверен, что для мальчишек в Афганистане идеал святости – моджахед, который готов ради своей веры пожертвовать не только своей жизнью, но и жизнями других людей.
«Борух»: Но это же экстремизм! Какая-то жуткая крайность...
Борух Горин: Но это данность, понимаете. Вере вообще свойствен экстремизм. Потому что, если я во что-то верю, это и есть истина. Знание конечно. Я знаю столько, сколько знаю, а верю я бесконечно. Если главным и единственным способом жизни человека является вера, и она его главный двигатель, главный режиссер, мне кажется, с ним диалог невозможен. Возможен диалог в буржуазном обществе, когда человек глубоко верующий получил возможность хорошо зарабатывать и на работе он общается с представителями других вероисповеданий. Причем для верующих остается самым главным то, что написано в их священных книгах. Для одних это определенные пассажи Талмуда, для других – самые разнообразные толкования Корана, для третьих – христианские тексты. Но они работают вместе в равных условиях, делают общее дело, и в результате меняется стиль отношений, люди могут преодолеть враждебность. Ни одно из религиозных течений, в том числе коммунизм, не создало за последние 500-600 лет авторитетных трудов, сравнимых с Библией, которые являлись бы руководством в человеческом общении. Но общество изменилось. То, что было безусловным и понятным 1000 лет назад, сегодня для самого дикого народа является немыслимым. Общественные устройства, государства, права людей глобально изменились, но не изменились заповеди, регулирующие отношения человека с Богом. Поэтому, на мой взгляд, идеалом для межрелигиозного диалога является Нью-Йорк, где в среднем компьютерном офисе, где-нибудь на 74-м этаже, рядом обязательно работают один хасид, один религиозный индус, один мусульманин, придерживающийся норм шариата, и один протестант. И люди понимают, что в этой кухне есть три конфорки – одна для иудея с его кошером, другая для религиозного индуса с его вегетарианством, третья для христианина с его постом... Мне кажется, что это идеал, практически достижимый сегодня. И он пришел на смену утопическому идеалу смешения, когда нет больше народов, религиозных и культурных отличий и традиций, а есть общая вера в идеалы человечества. Так не получится!
«Борух»: Сегодня в Европе и России много говорят о воспитании толерантности. Однако в российских городах люди других национальностей не могут чувствовать себя спокойно, часто становятся жертвами злобных подростков, которые так понимают патриотизм. И антисемитизм не дремлет, и не стихает борьба с сектантами, словно закон о свободе совести – не для всех.
Борух Горин: Можно только сожалеть, что так противна русскому уху толерантность и политкорректность. Эти слова у нас почти ругательство. Мол, фальшь все это. Да пусть мне лучше фальшиво улыбаются, чем меня честно убьют! В такой межрелигиозный диалог я верю! И он неизбежен в не тоталитарном обществе.
«Борух»: Сколько же должно пройти лет, чтобы мы перестали видеть врага в иноверце?
Борух Горин: Люди привыкнут. Помните, как посмеивался Александр Сергеевич Пушкин над «книжностью» Татьяны, присвоившей себе «чужой восторг, чужую грусть»? Девушки в конце восемнадцатого века плакали над пустыми мыльными операми с чужими ненастоящими страстями. Это казалось смешным. Но пришло время, и эти девушки отправились за мужьями-декабристами в Сибирь, потому что были воспитаны на сентиментальных романах. То, что казалось книжной фантазией, превратилось в реальную самоотверженность. Я верю, что если людям вдалбливать и с помощью политики, и с помощью закона, и с помощью телевидения, газет, школ, то однажды они усвоят, что это преступление – плохо относиться к другому человеку только потому, что он верит во что-то другое, чем ты. Сначала будут подчиняться, потом привыкнут, а потом толерантность станет нормой.
«Борух»: На это уйдет лет 40 блужданий по пустыне?
Борух Горин: Или 300! Не стоит забывать, что лишь 50 лет тому назад в США реально бушевал Ку-клукс-клан. И были закрытые клубы для нехристиан, запрещенные для посещения места для небелого населения. Такого в России уже 80 лет не существует. На мой взгляд, это вопрос пропаганды, но и пропаганда изменится. Она будет сначала фальшивой, а потом – нормальной. Мы же видим сегодня в одной американском боевике: если два полицейских, то один из них – черный, если два врача, один из них – черный. И мы понимаем, что это общественный заказ. Вряд ли кто-то этому продюсеру приказывал, что обязательно у тебя должен быть афроамериканец в качестве положительного героя. Потому что в жизни так. В американском госпитале большое количество черных врачей. Поэтому я верю в то, что эта, столь противная старушке-Европе модель, в, конце концов, победит. Победит, когда Европа откажется от своих общественных традиций, сохранив религиозные традиции. В Англии, Франции, Испании, Италии до сих пор принято культивировать прошлое семьи, традиции. Но важно понимать, что с этим культом приходит пренебрежительное отношение к людям, находящимся ниже тебя на социальной лестнице, и уничижительно-пренебрежительное отношение к иноверцам. До Второй мировой войны аристократическая ксенофобия была нормой. Представить себе, что в приличную английскую семью вошел иноверец, и это осталось безнаказанным, было совершенно невозможно. В нынешней Европе победила толерантность от ужаса, когда люди увидели, к чему привел гитлеризм, фашизм. Мир содрогнулся, испугался!
«Борух»: Фашизм, допущенный к власти буржуазией и аристократией, – это сильная прививка от ксенофобии.
Борух Горин: Да, и сегодня английский аристократ не может произнести с трибуны парламента то, что ответственно говорил в 1930-е годы.
«Борух»: Получается, что за культурные традиции не стоит держаться?
Борух Горин: Культурные традиции надо переваривать. Культурная традиция, которая перестала соответствовать эпохе, становится архаичной. Мы прекрасно понимаем, что надо лелеять старые дворцы, но при этом строить новые дома. Если на дворе сменились эпохи, формы правления, общественные устройства, то, попрощавшись с тем, оставить прежние отношения – просто глупо. На Венецианском карнавале все происходит, как 600 лет назад, но никому не приходит в голову считать, что это и есть настоящая жизнь. Если человек в викторианском платье явится на работу, все решат, что он сумасшедший, но если он исповедует викторианские взгляды, нам это кажется еще нормальным. С платьем должны отойти в пошлое огромное количество устаревших взглядов. Этим отличается культура от религии. Религия не может устаревать. В этом ее главное отличие от всех остальных ценностей, она несет в себе вечные ценности, нравственность. А культурные традиции – являются следствием нравов, они рождаются вместе с культурой. И вместе с ней умирают.
«Борух»: Но разве религиозные традиции не испытывают влияние культурных?
Борух Горин: Испытывают. Но давайте говорить не о традициях, а людях, религиозных людях. Если такой человек живет в мире книжном и читает о соседях в трудах шестнадцатого века, а на дворе третье тысячелетие, то неизбежен конфликт между реальностью и нормами, как он их понимает. Но как только он начинает активно общаться с соседями, то понимает, что в этих книгах что-то устарело, начинает отдавать себе отчет, что существует Божья мудрость, Библия. Я не могу сказать, что в Библии что-то устарело. Но существует огромное количество средневековой литературы с советами, как жить, законами, которые, конечно, устарели. Мы читаем в Талмуде об отношении к рабам. Но сегодня нет рабства, что поделать? Талмуд есть, закон есть, а раба нет!
«Борух»: Но не дело ли это богословов, религиозных руководителей –разъяснить верующим, каких правил надо придерживаться?
Борух Горин: Увы, это не иерарх решает: вот давайте-ка все вместе поймем, что времена изменились. Времена меняются независимо от решений иерархии. Но вовлечение религиозных людей в общественную жизнь обязательно отточит огромное количество, огромное количество так называемых основ в общественных отношениях. Потому что ясно каждому богослову, что религия не в том, как ты должен кушать, не в этикете: за этим стоит что-то большее. За законом об отношении к соседям стоит некая вечная нравственность. Вот эту вечную нравственность надо отыскать. Что нам говорит Библия об отношениях с людьми? Всего одну короткую фразу: «Возлюби своего ближнего, как самого себя».
«Борух»: Это универсальное правило для всех эпох. Почему же оно не работает?
Борух Горин: И евреям, и христианам, и мусульманам в разные эпохи объясняли, что ближний вот только этот, а этот не ближний. Но на каком-то этапе это отойдет. Мне кажется, что в результате выкристаллизуется истинная вера, которая пока тонет в бесчисленных законах. Законы надо соблюдать, законопослушание, в том числе религиозное – это важная часть опыта религиозного человека. Но мы прекрасно понимаем, что человек, который боится закона – это еще не хороший гражданин. Хороший гражданин – тот, кто стремится принести пользу своему отечеству. Точно так же религиозный человек – этот не тот, кто соблюдает все законы, так как боится Бога, но тот, кто любит Бога и, соответственно, его творение. За огромным количеством законов он не забывает о том, зачем Бог создал людей, о Его главной задаче. А смысл в том, чтобы человек своими руками наполнил этот мир добром. Законы – ступеньки к добродетели. Но все это невозможно в вакууме. Если человек, религиозный или не религиозный, находится наедине с собой или в каком-то узком коллективе, то он очевидным образом ограничен рамками собственного мироощущения или мнения коллектива, и поэтому, на мой взгляд, главным препятствием к межрелигиозному диалогу является добровольная самоизоляция.
«Борух»: Все, что вы говорите, мне, христианке, очень близко! Я подписалась бы под каждым вашим словом. Мне кажется, что черты истинно верующего человека - общительность и альтруизм.
Борух Горин: Не все так просто. Понимаете, человек может себе позволить думать о соседях, когда он может себе на секундочку позволить не думать о себе.
«Борух»: Верующий человек, по моему, как раз и думает обычно не только о себе...
Борух Горин: У верующего, как и у неверующего, есть не только сердце, но и желудок. И поэтому когда крайне тяжкие заботы о желудке накладываются на воспаленный этими заботами мозг с так называемой верой, может получиться взрывной результат. Если же человек о желудке может себе позволить не думать не только потому, что вера ему не позволяет, но просто желудок более или менее уже обеспечен, если он может себе позволить не думать о том, выживут ли его дети – а это сегодня является главным вопросом для большинства людей в мире – не ждите тут альтруизма. Когда человек не живет, а выживает, он это делает за счет другого человека. И если еще он может найти благовидные лозунги, оправдывающие такой способ жизни, то он, конечно, это сделает. И я считаю, что главная проблема экстремистского ислама, экстремистского христианства, экстремистского иудаизма – это нищета, война, борьба за землю. Понятно, что если на Ближнем Востоке 60 лет идет война за клочок земли, а на всех ее все равно не хватит, то о каком альтруизме может идти речь? Тот, что пришел воевать с тобой под религиозными лозунгами – твой враг, ты его должен под религиозными лозунгами убить. Поэтому демократичность, буржуазность и довольство – вот чего больше всего боятся гуру различных религий.
«Борух»: Нищими легче управлять...
Борух Горин: Да! Но только удовлетворение главных потребностей человека в пище, крыше над головой и защите от посягательств на его собственность, жизнь и здоровье приведет к толерантному, веротерпимому человеку, чья самая глубокая вера не мешает пусть не уважать, но считаться с правом другого человека иметь свою глубокую веру. Уважать – это форма, считаться – значит, что ты себе не позволяешь ни оскорблять чужую веру, ни мешать человеку отправлять его культ, ни даже позволять себе не общаться с этим человеком только потому, что он исповедует другую веру. Ты начинаешь видеть человека, а не его веру. Поэтому я против межрелигиозного диалога, я за диалог между людьми. Такой диалог в результате станет частью религии. Религия – это свод правил, по которому я живу. Вот когда в этот свод правил войдет достойное отношение в первую очередь к самому себе, потому что уважение к другому начинается с уважения к самому себе... Но, повторяю, это возможно только в благополучном обществе. Мы знаем, что при любом кризисе начинают искать виновного. Легче всего найти виноватых среди чужаков. Чужаки бывают географические, национальные и вероисповедальные. Сначала поищут среди самых близких, разобравшись с ними, начнут искать на другой улице, в другом доме. Двоюродные братья, любимые братья, нелюбимые братья. Тут предела нет. Причиной тому – лишения, войны, голод, бедствия. Поэтому ксенофобия не очень от нас зависит.
«Борух»: Недавно я прочитала на одном израильском русскоязычном сайте статью профессора Вадима Ротенберга «Зачем евреям Израиль или Антисемитизм как проблема когнитивного диссонанса». Профессор высказывает идею, что усиление антисемитских настроений в других странах связано с нерешительностью Израиля в борьбе с палестинскими террористами. Вот цитата: «Именно противоестественное сочетание ощущения внутренней силы (Израиля) и потенции с внешним проявлением униженности, беспомощности, мелочности и готовности «быть биту» вызывает антисемитский комплекс раздражения, презрения и ненависти. Сильный не смеет вести себя как слабый. Иначе спровоцированная этой слабостью агрессия – его вина». Пожалуйста, прокомментируйте это заявление.
Борух Горин: Автор, безусловно, подкован. Но тут есть одна большая натяжка, которая является следствием ошибочного понимания. На мой взгляд, нацию израильтян нельзя воспринимать вне национальных отношений во всем мире. Де-факто, израильтяне это конечно часть еврейского народа. Но Израиль и евреи в рассеянии – не одно и то же. Евреи большую часть своего национального прогресса, исторического пути прошли без собственной земли, без государства, и это является, на мой взгляд, наряду с тезисом о богоизбранности, основным фактором формирования уникальных черт еврейства.
«Борух»: Вечные изгнанники, странники на земле...
Борух Горин: Да! Что же получается с Израилем? Первого фактора уже нет – выросло целое поколение граждан государства Израиль, целое поколение мужчин, служивших в армии, которая защищает национальную независимость. Мы себе не представляем, насколько израильтяне отличаются ментально от еврея в изгнании, и это целенаправленно культивировалось отцами-основателями страны. Конечно, евреи в рассеянии тоже друг от друга колоссально отличаются: американский и суданский евреи – это разные люди. Но, тем не менее, у них есть набор общих черт.
«Борух»: Приспособляемость?
Борух Горин: Конечно, это одна из черт изгнания! Когда, хочешь, не хочешь, но, воспитанный на другом культурном пласте, начинаешь думать иначе. Человек, с детства воспитанный на Достоевском думает иначе, чем человек, воспитанный на хасидских притчах. Он иначе устроен. Общий знаменатель, конечно, существует, но разного гораздо больше. С одной стороны, мы, евреи, призываем друг друга к единству, а с другой стороны понимаем, что это невозможно. Я не думаю, что это вообще возможно в каком-либо народе. Но менее всего это возможно у евреев. Как в знаменитом анекдоте: два еврея – три синагоги.
Очевидно, что даже если твои деды и прадеды жили на польской, венгерской, австрийской и т.д. земле, все равно остается ощущение, что ты здесь не хозяин. Это немаловажный фактор, который послужил для кристаллизации огромного количества еврейских качеств: космополитизм, возможность в любой момент собрать котомку и уйти, неукорененность... Это то, что в девятнадцатом веке было общим между английским евреем, российским, польским, венгерским, хотя внешне они очень различались, говорили на разных языках. Израильтяне – хозяева своей страны, это твое государство, твоя ответственность, твои обязательства, система отношений совершенно другая. Вырабатывается совершенно другой контекст. Поэтому то, что Ротенберг говорит – следствие ложной проекции политики Израиля на еврейский народ в целом и всех евреев на страну Израиль – это неверно.
«Борух»: В одном интервью вы сказали: «Иудаизм считает, что Бог дал каждому народу свою миссию. И каждый народ, верующий в Бога Единого, выполняет то, что ему заповедал Бог. Поэтому каждый человек должен придерживаться традиций своего народа, своих предков, своей религии». В связи с этим у меня вопрос: какова сегодня миссия иудейской общины России?
Борух Горин: Я думаю, эта миссия – вечная. Опять-таки, только не у общины. У общины как у общественной организации есть уставные задачи – участие в общественной жизни страны, борьба с общественными пороками – наркоманией, бедностью, брошенностью стариков. Так мы видим свои задачи и пытаемся их выполнять. А еврейская миссия, на мой взгляд, учитывая уникальность судьбы еврейского народа – то, что Синайское откровение дано именно детям Израиля – нести Слово Божие. В разных формах нести. Если заниматься наукой, музыкой, любым делом – то быть лучшим. Это тоже часть еврейского менталитета – попытка перфекционизма, неудовлетворенность тем, что ты есть, пока ты не сделал максимум, а, сделав максимум, понять, что это еще не потолок. Подниматься над собой – это в определенном смысле миссия. Большая часть людей, которые так думают – неблагополучны. Человеку, неудовлетворенному собой, плохо. Он вместо своего гарантированного горшка с мясом ищет какого-то сизого лебедя. Этому мы пытаемся учить наших детей. Я не думаю, что миссия российского еврея чем-то отличается от миссии современного еврея в Америке, Франции или Германии. Если у тебя есть национальное самосознание – а ведь тысячи людей думают, что это вторичная вещь, мол, все мы дети одного Бога... Так вот, если человек вдруг понимает, что хоть мы – дети одного Бога, но у каждого из нас – свой путь, и его путь в определенном смысле предначертан тем, что он принадлежит именно к этому народу, то он пытается понять, что является его национальной самобытностью. На мой взгляд, еврейская национальная самобытность – светить. Пытаться осветить вокруг себя место, делать свое дело самым лучшим образом, не обращая внимания на враждебность, зависть, обстоятельства.
«Борух»: Не к тому ли призвал своих учеников Иисус Христос в Нагорной проповеди, когда сказал: «Вы – свет миру»?
Борух Горин: Я считаю, что это так и должно быть. Ведь если человек не выполняет эту миссию, то он может в результате затушить много света. Такая пассионарность особая, конечно, палка о двух концах. Как скальпель, которым можно делать операцию, а можно убить человека. Такое самоощущение может быть причиной многих зол. Поэтому так важно, чтобы человек постоянно нащупывал свою дорогу, не пытаясь двигаться по проторенной колее.
«Борух»: А если, скажем, человек, верующий в Единого Бога, обнаруживает однажды, что его религиозные традиции расходятся с тем пониманием вещей, которое ему дает Бог в Священном Писании, и в поисках ответа он выходит из своей конфессии и входит в другую?
Борух Горин: Вообще, духовный поиск – одна из самых мучительных сторон жизни человека. Похоже на роды. Женщина знает, что это мучительно, но она обязательно будет рожать, она хочет рожать. Каждый человек понимает, что искать – мучительно больно, страшно, тяжело и непонятно, куда поиски тебя заведут. При этом часто бывает, как в анекдоте: «Ищу здесь, потому что здесь светло». Не надо искать легких путей. Очень часто легким путем, как ни странно, является поиск яблок в чужом огороде. В своем надо вскапывать, ухаживать... Мы верим (насколько мне известно, такая доктрина есть во многих религиях) в определенное предназначение, Божий промысел. Если Бог поселил твою душу в твое тело, в дом твоих родителей, в эту страну, среди этих людей, то почему бы тебе не решить, что это и есть твой путь, и не попытаться максимум там сделать, вместо того, чтобы заново изобретать велосипед? Несомненно, достоин уважение тот, что не довольствует тем, что у него есть в духовном смысле, постоянно хочет расширять свой кругозор. Но что, если в результате этого поиска он заблудился в лесу? У меня вызывают жалость люди, отказавшиеся от своих корней. Вот именно сожаление, не осуждение, не презрение... Мне их жаль, потому что всегда видно, что это человек без корней. На мой вкус, люди, лишенные корней, очень часто являются носителями какой-то поломанной нравственности, когда религия заменяет совесть, когда тебе уже не важно, чему тебя научили родители, но ты еще не понимаешь, что надо делать, у тебя нет учителей и ты руководствуешься только буквой закона. Таких людей мы называем неофитами. Они могут быть внутри своей конфессии, или в чужой. Им свойствен, как правило, неуемный фанатизм, нетерпимость не только к иноверцам, но даже к своему окружению, к самому себе. У этих людей горящие глаза, они очень убедительны, самоотверженны, и этим привлекательны. Но они этим и страшны.
«Борух»: В Вашем журнале обсуждалась судьба Надежды Яковлевны Мандельштам, жены поэта Осипа Мандельштама. Она приняла православие. Вы таких людей имеете в виду?
Борух Горин: Да. Или вот Александр Мень. Но неофитство так же неприятно и внутри родной конфессии. Вдруг люди обретают истину, и у них уже есть патент на эту истину, они являются ее полными владельцами. На мой взгляд, отличительной чертой любого верующего человека является сомнение. Сомнение в себе, в своей правоте.
«Борух»: Осознание своей греховности...
Борух Горин: Главное – сомнение в своем совершенстве. А вдруг я не прав? Это свойственно любому интеллигентному человеку, но верующему человеку должно быть свойственно втройне, потому что главным грехом во всех монотеистических религиях является идолопоклонство. А если идол ты сам, твоя нерушимая правота, то это идолопоклонство в квадрате. Человек верует только в самого себя! Именно это свойственно неофитам, вновь обретшим веру. Мне кажется, их духовные наставники должны помочь им бороться с этим грехом. Есть соблазн неофитство использовать, это мощная сила. Но честнее помочь человеку вылечиться от этого демонстративного, яростного раскаяния. Покаяние – очень интимный процесс. Все эти призывы к публичному покаянию пахнут духовным эксгибиционизмом. Если человек глубокий, по нему не будет видно, кается он или не кается. Это никого не касается, это его глубоко интимная внутренняя жизнь. А мы сегодня видим ряженых. Это происходит из-за отсутствия корней. Люди от всего сердца хотят быть настоящими, но как – не знают, потому что от родителей не получили, учителей хороших не попалось. В результате они понимают, что быть настоящим – это быть, как другие. А как они достигли того уровня духовности, к которому ты стремишься, можно судить только по внешним атрибутам, потому что во внутренний мир другого тяжелее войти.
«Борух»: Раввин Шапиро в своем интервью «Бог – это действительность» сказал, что вера – это не определяющий фактор еврейства. Иудаизм – это кое-что еще.
Борух Горин: Дело в том, что в древнем иврите нет такого понятия как религиозный человек. Есть моавин – верующий. При этом сказано, что верующие – все. Верующим считается даже человек, который ведет не так, как подобает. Потому что вера может быть очень глубокой и не диктовать его поступки. Есть еще человек, соблюдающий заповеди. Это две ступени к одной вершине. Когда мы говорим о еврействе как о национальном характере, то вера является одним из определяющих факторов. Второй фактор - историческая судьба еврейского народа. Приходится часто слышать такой упрек, что, мол, евреи склонны постоянно вспоминать свои трагедии. Что поделать, если трагедии являются главной составляющей нашего исторического пути?! Весь путь еврейского народа – это погромы, инквизиция, Холокост. Они и определили национальный характер. Поэтому еврейство – это не только вера, это еще история, которая становилась часто следствием веры. В конце девятнадцатого века были национально ориентированные евреи, были социально ориентированные евреи, участники социальных (в том числе революционных) движений. Были сионисты, которые говорили: «Нам ничего не надо, отдайте нам нашу землю, и там мы будем строить свое общество». Можете ли вы себе представить такие расхождения у французов? Любопытно, но только в России существует четкое понимание эмиграции. Эмигрировавшие русские – какая-то другая общность. Француз же может жить в Швейцарии, и французские французы будут его воспринимать абсолютно французом, и бельгийские французы – тоже. В России такое отношение, конечно, является следствием ее исторического пути: закрытость границ, паспортная система, понимание эмиграции как предательства родины. У евреев ровно наоборот: мое еврейство никак не определяется географией. Неважно, где я живу – под Стеной Плача в Иерусалиме, или в какой-нибудь арабской стране. У евреев было два национальных характера – до разрушения Храма и после. Евреи сохранили больше, чем какой-либо другой народ, свою литературу двухтысячелетнюю. Мы видим по талмудическим текстам, что другой был национальный характер. В чем-то мы являемся наследниками прошлого, а в чем-то превратились в совершенно других людей. Конечно, если бы сегодня какой-нибудь мудрец Талмуда встретился с европейским евреем и с саудовским арабом, то последний был бы ему ближе по менталитету.
«Борух»: А отношения человека с Богом тоже определяются историей?
Борух Горин: В определенном смысле да, конечно. И от этого внутри иудаизма столько разных учений, не выходящие, впрочем, за рамки ортодоксии. Часто различия диктуются географическими условиями. Есть, например, сефардский и ашкеназский путь соблюдения заповедей. И тот, и другой – узаконены, кошерны, как мы говорим. Это два исторических пути и поэтому два способа соблюдения заповедей. Возникновение хасидизма как философского учения является следствием восточноевропейской истории иудеев. Хасидизм не мог возникнуть, например, в Германии. Это совершенно другое мироощущение.
«Борух»: Ну, а все-таки, с точки зрения современного иудея, Бог вмешивается в историю сегодня? Он ведет свой народ?
Борух Горин: У нас говорят, Бог не играет в кости. Мы абсолютно убеждены, что Бог не только вмешивается в мир, но творит его заново каждую секунду. Сотворение мира не откладывается ни на миг. Но Бог возжелал – почему, нам непонятно – чтобы человек был Его соработником в творении. И как любой соработник, человек может напортить. Богу эта помощь нужна именно в силу установленного Им порядка, Он так захотел. А человек может либо оказать помощь, либо мешать Богу, бороться с Богом и даже побеждать Бога. Мы понимаем, что человек может нарушить волю Бога и сделать мир не таким, как Бог хочет. Бог заложил в этот мир возможность того, что человек его портил или улучшал.
«Борух»: И кто победит в этой бесконечной борьбе?
Борух Горин: Разумеется, Бог. Добро вообще всепобедно. История это подтверждает. Несмотря ни на что, мы ведь есть, мы верим, мы говорим об этом. Иудаизму свойственна вера в то, что во всем есть добро. Даже в безусловном зле, самом страшном, что может произойти с человеком, все равно можно найти добро. Это следствие познания греха добра и зла, когда посыпались искры и безусловное добро перемешалось с безусловным злом. И сегодня нет ничего доброго, в чем нет ни крупинки зла, и нет ничего злого, в чем нет ни крупинки добра. Даже в самом ужасном человеке есть что-то хорошее, пусть не активированное, не используемое. А в хорошем человеке есть плохое и человек это должен знать. Праведник понимает, что в нем живет зло и оно постоянно наготове, стоит только заснуть, стоит его позитивной вере удовлетвориться, он будет захвачен злом. И это мы видим, как хорошие люди могут делать плохие вещи, и плохие люди могут делать хорошие вещи. Зло никогда не побеждало полностью, а добро побеждало полностью часто. И, так или иначе, существование мира, те крупицы радости, которые по нему, раскинуты, это победа добра, несмотря ни на что.
«Борух»: Спасибо за интервью!
Беседовала Елена Копылова
Публицист Борух Горин — руководитель департамента общественных связей Федерации еврейских общин России (ФЕОР) — обвинил в «стокгольмском синдроме» евреев, которые не соглашаются с догмами кремлевской пропаганды относительно Холокоста.
«Уж и не знаю, стоит ли в тысячный раз повторять: конечно, не польский или украинский народ активно участвовал в уничтожении евреев, а конкретные поляки или украинцы. И вопросы к польскому или украинскому государству сегодня возникают как к ответственному не за прошлое, а за настоящее и будущее. И за память, которую оно пытается «регулировать».
А к евреям, которые и в этот раз в первых рядах, вопросов все меньше. Стокгольмский синдром, как и было сказано», — пишет Горин 21 марта в своей очередной статье на сайте журнала Лехаим, редактором которого он является.
Можно было бы не обращать внимания на очередной опус подобного рода, однако в начале статьи антисионист Горин, который, как и его единомышленники, делает все возможное для увековечивания пребывания евреев в «гламурном» московском галуте, вновь использует «израильский козырь» для того, чтобы его статья выглядела более убедительной.
Прежде всего, хотелось бы отметить, что коренной одесский москвич Борух не имеет права вещать от имени Израиля, где он не живет и, куда, судя по всему, репатриироваться не собирается (до тех пор, пока его очень не «попросят» те антисемиты, которых, по его мнению, в России «нет» — по крайней мере на государственном уровне).
Напомним также, что Стокгольмский синдром (согласно Википедии) — термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и (или) применения или угрозы применения насилия.
«Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели», — говорится в статье на данную тему.
Последний абзац очень хорошо описывает подоплеку новой разновидности «стокгольмского» синдрома, который можно назвать еврейско-кремлевским.
Разу уж Борух Горин пишет о том, что «вопросы к польскому или украинскому государству сегодня возникают как к ответственному не за прошлое, а за настоящее и будущее», то и мы не будем подробно напоминать о том, что с сентября 1939-го по 22 июня 1941 года Советский Союз помогал гитлеровской Германии в разгроме независимых государств Европы и закрывал глаза на создание инфраструктуры Холокоста в оккупированной нацистами Польше.
Поэтому хотелось бы пожелать кремлевским евреям быть такими же смелыми и решительными не только в осуждении Польши и Украины. И, прежде всего, не отмахиваться от неудобных вопросов — например о том, почему они не протестуют в то время, как современная Россия помогает строить ядерный реактор Ирану, чье руководство открыто заявляет о своем намерении уничтожить Израиль.
Куда исчезает их гнев и возмущение, когда Кремль вновь и вновь подчеркивают: ХАМАС и Хизбалла это «нетеррористы». Почему Россия вновь и вновь голосует в ООН и ЮНЕСКО вместе с теми, кто отрицает связь Иерусалима и Храмовой горы не только с Израилем, но и с историей еврейского народа?
Кремлевский синдром, как и было сказано…